— А мы кто? — вылупился своими пучеглазыми гляделками Петя.
— Мы… мы…
— Господа! — выпалил гармонист.
— Нет, — отмахнулся Султан, причем сделал он это так, что чуть было не провалился вслед за рукой. — Забыл, как называется. Ты кто? — он прицелился на друга пальцем.
— Боец!
— Долбоеб ты, а не боец, слушай!
По толпе блеснули чуть заметные улыбки. Но Петя обвел округу свирепым своим взглядом и улыбки превратились в напряженные гримасы, а смешок застрял в глотках.
— Ну кем ты будешь через полгода, когда уйдешь на дембель? — продолжал Султан.
И гармонист вновь, глупо и угодливо улыбаясь, заглядывал ему в глаза.
— Человеком! — ответил на вопрос он недоуменно.
— Гражданином, пень, граж-да-ни-ном! Ну-ка все вместе, — взмахнул Султан дирижерским жестом.
— Гра… Здра… Здравия желаем граждане дедушки. Ну!
— Здра-ра-ра, же-же-же… — вновь раздался недружный хор.
— Плохо! — скорчил гримасу Султан, — придется пиздить! Ну-ка, еще раз и во всю глотку, чтобы в Севастополе было слышно.
— Здрав-гав-гав, здрав… гав… гав…
Скандирование повторялось вновь и вновь, пока не приняло, наконец, вид более или менее осмысленной речи.
— Здрав… жела… граждане дедушки!
Витька орал наравне с остальными. Это было в его глазах более приятной перспективой, чем вновь оказаться замеченным Султаном. Вообще он старался раствориться в строю, спрятаться за спины других. Но сие явилось не столь уж легким делом! Потому что и все остальные, за исключением явных дураков, конечно, старались сделать то же самое. Затем начался парад. Султан с Петей кое как влезли на лавку как на мавзолей и обнявшись, чтобы не упасть, приняли командование. А мимо них строем проходили молодые, отдавая честь на ходу. Петя одной рукой наяривал в качестве марша все того же цыпленка.
— Кру-гом! — командовал Султан и все повторялось.
Потом программа была усложнена песней. «Через две, через две зимы ли, через две, через две весны ли, отслужу, отслужу как надо и верну-усь!» В коррективе Султана она звучала: «Через одну зиму, через пол весны.» Не складно, зато правда! Так и пели. Все с душой! Сачкануть, как на строевых у сержанта никто не решался. Мозоли тоже в счет не шли. Земля под ударами сапог дрожала, ходили ходуном стоящие на ней казармы, склады и прочие строения, свирепствовал шквал голосов, объединенных аккомпаниацией гармошки. Все это продолжалось довольно долго. Песню пропели наверное не менее десяти раз! Взмокло все до петлиц на одежде, а парад все не прекращался. Десятки пар глаз с мольбой смотрели в сторону казармы, куда ушел проводивший строевую сержант, где должен был быть и прапорщик. Когда же он, наконец, стройный и подтянутый, истинный представитель командования вооруженных сил, придет и разгонит этих хулиганов. Может быть даже арестует их и отдаст под трибунал, за издевательство над молодыми. Прошло ведь уже гораздо больше объявленных пяти минут для перекура. «Где же он задерживается, черт возьми, этот Рембо!» — думал Шпала, добросовестно вместе со всеми дубася ногами по асфальту и горланя, не жалея глотки. Исчезновение высокого блондина при Черном-черном море выглядело тем более загадочно, что шум, который они своим парадом производили, разносился далеко по округе. Действительно, в Севастополе, очертания которого еще днем были видны на горизонте, должно было быть отчетливо слышно! Не могли же сержант с прапорщиком улететь куда-то срочно на реактивном сверхзвуковом самолете! Том, который до Турции летит четыре с половиной минуты. Взлетной полосы вроде нигде не видно, да и истребителей в стройбате с утра не было! Они же — командиры, должны быть где-то здесь и на Чеку. В Черном море ведь американские подводные лодки, а в Средиземном шестой флот! И те и другие слышат устрашающие маневры и затаились, думают: «Наверное русские готовятся к войне, с минуты на минуту начнут!» Интересно, в Турции слышно их песню? Все происходящее пока что очень разнилось с показываемым в передачах «Служу Советскому Союзу!» На закуску были объявлены танцы. Пресытившись бранными почестями деды слезли с трибуны, душа их запросила возвышенного.