» — любил повторять Штирлиц, и был совершенно прав в данном утверждении: секунда удивления, минута смущения, часы все возрастающего вдохновения, дни страсти и годы незабываемых воспоминаний — все слилось воедино, воспринималось потом, как одно целое. Дразнящий зовущий огонь в глазах, шутки с изюминками намеков, танцы, объятия… На Чаву, как на еще не сидевшего, девочки с самого начала упорно не обращали внимания, игнорировали его. Сашка вспылил, откололся и пасся на стороне. Ближе к концу Витька с Валентиной исчезли, пошли в лес целоваться. То же повторилось и на следуюший вечер. На среду подруги пригласили обоих праздновать Юлин день рождения — девятнадцать лет. столько ей уже исполнилось. Предлог был придуман для попойки со всем сюда втекающим и вытекающим. Добротный частный дом в пригороде Икска потонул в поп-музыке. Праздновали во флигеле, куда недавно, прочь от родительской опеки, переселилась Юлечка, однако, дом тоже был пуст и находился в их распоряжении. Родители куда-то ушли или уехали. (Витька с Зилом этим не интересовались).
Судя по благоухающим, до мелочей ухоженным грядочкам, пышному цветнику, хорошо устроенным строениям и двору, родители Юли — трудолюбивые и счастливые люди. Усилительные колонки, раскрыв окна, направили с подоконников во двор. Веселились в узком «семейном» кругу, то есть вчетвером. После первой же рюмочки, то ли мастерски очищенного и приправленного самогона, то ли разбавленного спирта, вся эта уютная усадьба превратилась в рай. Девочки оказались умелыми хозяйками, все приготовленное было очень вкусным. За столом вспоминали со смехом, как ребята ели на скамье подсудимых, процесс и его подноготную, которую подруги знали до тонкостей. Девочки рассказывали также пикантные истории из жизни служителей Фемиды — прокуроров, судей, народных заседателей, секретарш. Оказывается, в личной жизни вершители чужих судеб и сами далеко не всегда бывали безгрешны, скорее наоборот. У Шпалы, например, из всего услышанного сложилось такое впечатление, что, чем выше рангом упомянутые чиновники, тем более систематически и изощренно оные предаются разврату. Грибоедов, еще за сто лет до того, объевшись грибов и воскликнувши: «А судьи кто?», послушав их рассказ, наконец-то смог бы получить на свой вопрос исчерпывающий ответ. Присутствовало в описываемых подвигах все: мужеложество, лесбиянство, кровосмешение, растление малолетних, групповой секс, так что простая супружеская измена в этом букете выглядела просто невинной шалостью и считалась делом необходимым, как у интеллегенции прошлого века, скажем, поход в театр. Девочкам было на кого равняться. Правда, всевозможным этим безобразным оргиям означенные душегубы предавались лишь в своем узком, строго определенном кругу, где вращались только верхи милиции, КГБ, ОБХСС, КПСС и некоторые крупные воротилы подпольного бизнеса. Все они были повязаны многими общими преступлениями, перед которыми проделки Шпалы и Зила выглядели бледно, прикрыты от посторонних глаз круговой порукой и неким обетом молчания, так что разглашение рассматривалось здесь как самое мерзкое преступление. Прочих же для них не существовало.