Слушай, я недавно столкнулась в студии с одним летчиком гражданской авиации. Он узнал меня. Не как актрису, конечно. Помнишь пятьдесят девятый год, старый аэродром? Мы встречали с тобой ЛИ-2? Перед самым приземлением он вдруг как-то просел вниз, и ты с силой пригнул меня, и мы упали лицами в пыльную полынь. А потом прибежал летчик и, ужасно матерясь, набросился на нас. Ты должен его помнить — высокий, беленький, как лен, татарин Фархад. Оказывается, этот летчик сумел пробиться в непогоду к геологам и вытащил их из какой-то неприятности. Его попросили выступить по телевидению.
И вообще тот далекий день был замечательный. Мы пошли с тобой в кафе-ресторанчик. Ты был прямо-таки нежен и внимателен.
Иногда страшно хочется видеть тебя. Нет, я не жалуюсь, не бешусь с жиру. Но все же, «что знаешь ты? Чего не знаешь ты? Нам вечно некогда, мы в жизни — дети прозы. Нам достаются, как всегда, шипы, но ведь кому-то достаются розы?»
Можешь поздравить: дебютировала в телевизионном спектакле. Играла Галину Петровну в «Законе моего сердца». И, говорят, даже успешно. Видишь, я какая. Не читал отзывы в газетах?
Я часто пытаюсь представить тебя на работе. И примерно, в общих чертах, знаю, почему тебе «плохо». Наверно, снова что-нибудь с принципиальностью? Мне еще давно рассказывал Андрей Осташков — привет ему! — как ты поднял какую-то бузу, будучи на практике. Примерно то же, я угадала?
Помнишь мои слова о том, что я боялась тебя? Представляю, каково мне пришлось бы с тобой, с твоей неуступчивостью, с поистине цыганским упрямством, свойством лезть на рожон, когда его безболезненно можно обойти. Ну, конечно же, я мещанка, я знаю жизнь, умею лавировать. А что в этом плохого, если на то пошло? Просто это квалифицируется как разумный подход к жизненным обстоятельствам. Видишь, учу тебя жить.
Сережа, какой ты сейчас? Я однажды была на нефтепромысле, видела, как ремонтируют скважину (или буровую? Есть между ними разница?) Это что-то невообразимое! Грязища, запах газа. Хотя ведь ты — и-тэ-эр!
Зашла как-то на телестудию, в промышленную редакцию. Они готовят большую передачу про нефтяников, я буду ее вести. Я удивилась одному обстоятельству: судя по газетам и радио, твой участок самый наипередовейший, а среди приглашенных на студию тебя нет. И подумалось мне, что это опять связано с тем, что тебе — «плохо».
Кончаю. Сюда валит, кажется, целая группа. Ты все-таки едешь в Болгарию? Тогда — до встречи.
Римма.
— Сынок, ты же неглупый парень. Пойми, тут дело совести. Силой, конечно, никто не имеет права.