— Держи крепче, парень, уведут, — крикнул водитель, закрывая дверцу.
Андрей держал Дину за талию, локти ее упирались ему в руки. Между ними, как шлагбаум, белел рулон бумаги, обернутый на концах газетой.
— Андрей…
Он поцеловал ее прямо в губы на шумной по-воскресному площади. Их то и дело разъединял человеческий поток: нефтяники ехали со второй смены. С криком мчались по отшлифованным ледяным тропинкам на тротуарах мальчишки, дворники деловито сыпали под ноги прохожим песок; кое-где порывисто замерцали огни.
— Андрей… люди же…
Они пошли вдоль белой громады длинного дома, все более розовевшего с каждой минутой: на Япрыктау метался факел. Андрей, идя рядом с девушкой, не обращал внимания на укоризненные взгляды и ворчанье встречных, которых он задевал своим массивным телом. Глядел только на Дину — на выпуклость лба под мягким козырьком модной шапки, на тонкие длинные брови, на ресницы — они казались совсем черными в алом факельном отблеске, на строгий и нежный в то же время подбородок и никак не мог привыкнуть к мысли, что наконец он нашел ее в далеком маленьком городе.
Наверно, это было так и нужно — искать ее потерявшиеся следы в течение двух лет, наконец, отыскать, поскандалить с начальством, плюнуть на великолепную должность в Речице и кинуться, очертя голову, именно сюда, даже не подумав о том, что Дина могла выйти замуж. Кинуться, может быть, затем, чтобы встретить ее опасливый и настороженный взгляд, ее вечное внутреннее отстранение от его, Андрея, дел, мыслей, переживаний.
— Дина, — окликнул он.
— Я, Андрей! — торопливо, с готовностью повернулась Дина. Рулон она держала обеими руками, было видно, что они у нее замерзли в перчатках — она то и дело шевелила пальцами.
— Ты замерзла?
— Нет, что ты.
Андрей взял рулон, девушка с явным облегчением вложила ладони в рукава.
«Встретились, чтобы молчать. Что ж… я привык».
Дина поскользнулась, он взял ее под руку.
— Ты все-таки замерзла.
— Нет, нет.
— Зайдем в ресторан?
— Стоит ли? Хотя… если ты хочешь…
Зал был полупустой. Андрею он понравился еще в первый день приезда: не слишком широкий, со вкусом оформленный: половина одной стены сплошь зеркало, и от этого помещение кажется просторным и светлым. Роспись под потолком, декоративные висячие цветы. И тихое пение «меломана» — автомата.
Дина поправляла прическу, стоя у зеркала. Облокотясь на барьер гардероба, Андрей наблюдал за ней, как девять лет назад у Алексеевского тракта, когда подвыпившие и кто во что одетые призывники штурмовали автомашину. Ревели гармони, летели смачные лепешки из-под ног плясунов, бабы истошно голосили частушки. А чуть поодаль, держась за руки, торопливо говорили что-то друг другу Динка из 9-го «В» и Виталька Свиридюк, веснушчатый и тонкий, как не успевший упасть поздний тростник. Помнится, выкатилось откуда-то неприкаянное перекати-поле и с размаху куснуло голые Динкины ноги. Потом они с Виталькой сидели на самой задней скамье газика и орали в общем хоре совершенно бессмысленное и веселое. А в пестрой толпе родни и провожающих щемяще долго серело легкое Динкино платьице. Через два года на том же большаке она встретила Андрея. Встретила одного, потому что Витальку убили в Венгрии.