— Садитесь, Киселев, разговор у нас будет некороткий.
Киселев чуть заметно пожал плечами и сел на краешек стула. Не сел, а как бы переломился надвое, подавшись туловищем вперед, и застыл в напряженной позе.
— Разговор поначалу будет неприятный, а дальше — от вас зависит.
— Я уже привык к неприятным разговорам.
— Неважная привычка. — Зимин сделал продолжительную паузу.
Бабкин шумно вздохнул и скучающими глазами уставился в потолок: что-то здесь никакой особенной тактикой не попахивало, сейчас Петр Андреевич достанет из кармана окурки, подобранные возле воронки и, опираясь на эти неопровержимые вещественные доказательства, начнет, что называется, припирать Киселева к стенке. На это нехитрое дело и у Бабкина хватило бы ума…
Нет, Зимин начал не с вещественных доказательств.
— Мне стало известно насчет вчерашнего инцидента в столовой, — сказал он официально, а продолжал с укором: — Я не стану объяснять, что в армии не полагается нянек и прислуги, солдаты все делают сами: моют полы, подметают двор, работают на кухне, ухаживают за скотом и даже коров доят. К слову сказать, наш Борисов доит коров не по своей доброй воле — выполняет приказ командира. И хорошо выполняет, надаивает молока в два раза больше своего предшественника и занимает первое место в части. Так-то вот… И замечу кстати: он у нас имеет первый спортивный разряд по легкой атлетике, как и вы по шахматам. Я не ошибаюсь насчет шахмат?
— Не ошибаетесь, товарищ майор. Но я никому не говорил об этом.
— У нас ведь, слава богу, связь работает неплохо. Лейтенант Бабкин связывался с подразделением, где вы служили до нас. На прежнем месте, оказывается, вы оставили о себе и хорошую память… Но вернемся к Борисову. Он у нас отлично стреляет, великолепно владеет самбо. И ко всему этому — надежный товарищ, добрый, отзывчивый, последним поделится. У нас очень уважают его. И в первую очередь не за спортивные там успехи, и даже не за то, что он надежный товарищ. Как известно, на Руси испокон веков уважали кормильцев. В этом вчера вы и сами убедились. Солдаты не пропустили мимо ушей вашей злой подковырки над кормильцем: дескать, не мужское это дело — дергать корову за сиськи. Они вас просто-напросто вытолкали из столовой…
Киселев по-мальчишески шмыгнул носом:
— Извините, товарищ майор. Я действительно великую глупость сморозил.
— Это уже хорошо, Евгений, это мы общий язык находим. Жить нам под одной крышей придется еще больше года, и общий язык очень нужен. Мне бы хотелось, чтобы вы на это печальное недоразумение взглянули и с другой стороны. Вам приходится круглые сутки быть среди солдат, спать в одном кубрике, есть в одной столовой, стоять в одном строю, нести одну и ту же службу. И худо будет, если восстановите против себя всех солдат. Конфликт с командиром — одно дело. Тут можете наряд вне очереди схлопотать или какое другое наказание. Ничего хорошего в этом, конечно, нет. Но куда хуже, если вступите в конфликт со своим братом-солдатом, с которым круглые сутки вместе. И вместе не какую-то неделю, не месяц придется быть, а еще целый год.