— Должна засвидетельствовать — он внимателен к Кло. Вообще, молодые люди не отличаются хорошими манерами, а этот бельгиец…
Майор поблагодарил, встал.
В проходе, расставив ноги, покачиваясь, стоял Белоусов, поблескивал очками, круглой лысинкой.
— Вы вечно спешите. Куда спешить, поезд идет достаточно быстро.
Калистратов не оценил шутки, и Белоусов, нехотя посторонившись, внятно произнес:
— Мелкая разновидность, я вижу, не дает вам покоя.
— Представьте, да, — кивнул майор.
В тамбуре он жадно вдохнул застоявшийся холодок, передумал, повернул назад и постучал к проводнику.
— Не спите, Иван Фирсович? Дайте-ка мне взглянуть на проездные документы.
Минут десять Калистратов перебирал розовые, серые книжечки, — испещренные цифрами и штампами международные билеты.
* * *
За две недели до этих событий на берегу Рейна, у ворот парка, скрывающего богатый особняк, остановилась малолитражка, окрашенная в малоприметный мышиный цвет.
Эгон Зидлер — лазутчик низкого пошиба — явился доложить своему шефу о выполненном поручении.
За воротами, в глубине аллеи, виднелось трехэтажное строение на фундаменте из древних камней, извлеченных из каких-то руин, узкие окна под нависшим пологом плюща, остроконечные башенки, — словом, модное ныне подражание старине, готическим образцам.
Проводив делегацию, Зидлер включил мотор своей малолитражки, дожидавшейся у вокзала, и двадцать минут спустя припарковал ее на площади курортного городка. Затем он, тяжело дыша, двинулся по тропе вверх.
Когда-то здесь отдыхали члены королевской фамилии, чем городок до сих пор гордится. Несмотря на то что купанья прекратились, его отели, кафе, пансионы успешно привлекают постояльцев. По субботам и воскресеньям над Рейном гремит музыка. Бородатые юноши, променявшие танцы на дискуссии о смысле жизни, о судьбах прогресса, пожимают плечами, видя, как и дедушки и бабушки отплясывают вальс и допотопную кадриль.
До замка «невидимого миллионера» музыка едва доносится. Железные ворота под ветвями раскидистых деревьев почти всегда наглухо заперты.
Для Зидлера ворота открылись. Его провели в кабинет, оборудованный в угловой башне.
Зидлер, разумеется, слишком ничтожная фигура, чтобы беспокоить ради него самого хозяина замка. У «невидимого миллионера» имеются другие резиденции как в Федеративной республике, так и за границей. Аудиенция у него — событие вообще редкое. Отсюда и кличка, или, можно сказать, кличка-упрек, жалоба журналистов, которым никак не удается вырвать у миллионера интервью.
Настоящее его имя — Леонгард Вильц. Имя, фигурирующее на холодильниках, на стиральных машинах, на электрических утюгах, фенах, тостерах, каминах, обогревателях. Красивая, белоснежная аппаратура обтекаемых форм — залог чистоты, комфорта, как утверждает реклама. Вильц не терпит пестроты, он любит белый цвет. Белизна изделий Вильца — символ честности фирмы, говорит реклама. Символ здоровой семьи, истинно рейнского, католического домашнего уюта.