Привезли нас всех, и с джейранами, на заставу. Начальник за голову схватился: как наверх докладывать? Вроде все хорошо, четверых нарушителей задержали, а вроде полное противоречие приказу — это с моей стороны. Доложил, однако, коменданту, а тот буквально накануне был на заставе и меня за порядок в моих старшинских делах хвалил.
Ругнулся комендант, долго кричал что-то в трубку, потом все же объявил мне благодарность.
Зато от «крестного» — от комиссара отряда — досталось мне, голубчику, по первое число. На ближайшем партийном собрании он выступил с резкой критикой моего поведения, хотя, повторяю, всегда прекрасно ко мне относился. А может, он выступил так резко именно поэтому?
Ну, критика критикой, а без взыскания фактически обошлось.
Война же становилась все ожесточеннее, все суровее; от нас стали забирать бойцов на фронт. В одну из групп, готовившуюся к отправке как раз в дни битвы за Сталинград, попал наконец и я. Месяц учился на пулеметных курсах, потом наступил день отъезда, начальство попрощалось с нами, мы погрузились в машины, но отправку задержали. А потом последовала команда: мне и еще старшине Алексееву — сойти с машины с вещами. Мы сошли, конечно, а все уехали.
Почесали мы в затылках и отправились к комиссару за разъяснениями — почему именно нам двоим снова отказали, снова не дали возможности поехать на фронт, родину защищать. Комиссар от разговора не уклонился, был, однако, сух и немногословен. Упомянул вначале о том, что сам он тоже подал несколько рапортов, а его пока не отпускают; затем разъяснил: получено большое пополнение, и руководство решило доверить именно нам, наряду с офицерами, воспитывать этих не обученных еще ни военному делу, ни тем более особенностям пограничной службы новобранцев.
«Резервы ковать» — так выразился комиссар. В заключение он, строго взглянув на меня, выразил надежду, что беседа на тему об отправке на фронт у нас с ним последняя.
Обучить это пополнение оказалось действительно делом довольно сложным. Были чисто языковые трудности: в моем взводе были собраны, например, люди тринадцати национальностей. Кроме того, всякие их местные привычки, обычаи и даже суеверия преодолевать приходилось. Грамотность еще была низкая.
Ну, коротко говоря, обучил я их всему, чему следовало, хотя повозиться пришлось немало. А как же! Служба есть служба. Мы ведь каждому солдату доверять должны, полностью доверять. И быть уверены в том, что каждый солдат отчетливо понимает задачу заставы и свою задачу. Выезжал с ними на разного рода операции. Гляжу, стали справляться помаленьку.