На правой заставе Евгений Иванович тоже работал, сделал пару этюдов — один даже понравился ему. Но чем дольше он жил на границе, перемещаясь с места на место, тем сильнее давало о себе знать чувство неудовлетворенности, беспокойство. Работал он словно по обязанности, по привычке к самодисциплине. И плотву ему надоело выуживать из озер. Что-то главное ускользало. Сосредоточиться, погрузиться в свою работу, вспомнить — с кистью над листом бумаги — он не успевал. Его приглашали в машину — куда-то ехать, что-то видеть новое. Евгению Ивановичу не хотелось новизны впечатлений. Он ехал сюда, чтобы к старому прикоснуться, припомнить и довершить…
Однажды поделился своим настроением с сержантом Куликовым. Они расположились вдвоем в межозерье. Евгений Иванович писал этюд. Сержант Куликов прислонил автомат к сосне, примостился на хвойной подстилке, хвоинку жевал. Приглядывал за работой художника. Он Шухову не мешал. Одному бы тут художнику неприютно было, в двух шагах от границы, в лесу.
— Ну что, Сережа, караулишь меня? — спросил у сержанта Евгений Иванович.
— Караулю.
— Это хорошо… Мне с тобой, как за каменной стеной… Спасибо… Когда будешь начальству своему докладывать о нашей поездке, передай большое спасибо. Скажи, что везде на заставах встречали меня шикарно… Вообще говоря, Сережа, мне хотелось немножечко другого… — размышлял вслух Евгений Иванович. — Я понимаю, у вас на всех заставах прекрасные люди. И вообще… на границе порядок. Можно и тут хорошо поработать — и на одной, и на другой, и на любой заставе… Но я — художник, мне, видишь ли, интересно не только общее положение дел, так сказать, стереотип, но и нюансы-оттенки… Мне хотелось попасть на такую заставу, куда еще не проложена перворазрядная шоссейка. Верхом на лошадке проехать… Или еще лучше пешочком пройтись, поразмяться… На машине-то я и дома ездить могу. Машина есть у меня… Мне хотелось в молодости моей побывать, я молодым на границу ездил. Ну вот, видишь, начальство ваше меня бережет. Их тоже можно понять…
— А вы с нашим Дедом поговорите, — сказал сержант Куликов. — У нас начальника нашего все Дедом зовут, Полковник Белов… Он помоложе вас, но тоже в годах… И на войне был. Он дядька хороший. Он на границу как раз выезжал, когда вы были у них. А то бы он принял вас. Он всех гостей принимает.
— Дедом, говоришь, вы его зовете?
— Дедом… — улыбнулся сержант Куликов.
— А как его по имени-то, по батюшке зовут?
— Николай Иванович.
— Ну что же, это, пожалуй, мысль, — оживился Евгений Иванович Шухов.