Изотов был мокрый с головы до пят. Чтобы лучше видеть обстановку, приходилось часто выскакивать на мостик. Казалось, что корабль мотался в месиве бьющих отовсюду струй воды, пены, водяной пыли и воздуха. Стекла рубки непрерывно заливало, и «дворники» не успевали сметать со стекла воду. Изотов непрерывно поддерживал связь с оперативным дежурным, говорил с начальником штаба и командиром бригады. Все спрашивали, как дела.
Изотов отвечал, что пока все нормально, очень сильно болтает. Машины, механизмы и аппаратура работают исправно, личный состав держится хорошо.
Командир бригады предложил свернуть к берегу и укрыться в устье реки возле рыбацкого поселка.
Изотов молчал, напряженно думая. В динамике звучал встревоженный голос командира бригады:
— «Двенадцатый», «Двенадцатый», почему не отвечаете? Я слушаю. Прием.
Изотов ответил:
— Нельзя. Придется идти лагом к волне — опрокинусь. Много ли нам надо.
А шторм все нарастал и нарастал. Командир бригады сообщил, что высылает навстречу для обеспечения «большой охотник». И опять Изотов задумался.
— «Двенадцатый», отвечайте! «Двенадцатый»!
Решившись, Изотов хрипло сказал в микрофон:
— Стоит ли трепать корабль и людей? Случись что — мало кто успеет выскочить, да и подобрать в этой кутерьме не смогут, просто не найдут. Лучше мы сами справимся, без помощи…
— Отставить болтовню! Ваше рандеву состоится через три часа пятнадцать минут. Держитесь, — строго проговорил командир бригады.
Когда Изотов закончил разговор, Рогов спросил:
— Михаил Алексеевич, прошу разрешения подменить Бурмистрова. Измотался он там внизу.
— Добро, — не шелохнувшись ответил Изотов, глядя вперед, сквозь сплошные струи воды на стекле рубки, и подумал: «Ведь только на двигателях и держимся. Заглохнут, развернет корабль лагом к волне, одна накренит, вторая ударит в днище и — оверкиль».
Рогов поднес ко рту микрофон:
— Главстаршина Бурмистров, в рубку. Поменяемся постами. Бурмистров, Борис Дементьевич!
В ответ донесся усталый голос главстаршины:
— Нельзя, товарищ капитан-лейтенант… не сто́ит… У вас уже есть почти трехчасовой опыт управления машинами в такой передряге, а у меня его нет. И сейчас не время для тренировок.
— Ну, как знаешь, Борис. Держись. Надо будет — скажешь. Держись.
Тяжелый удар обрушился на корму корабля, нос его задрался кверху, словно на палубу упала скала. Из рук Волкова со звоном и дребезжанием вылетел транспортир, циркуль и линейка. Штурман, кряхтя и ругаясь, еле удержался, уцепившись обеими руками за край стола. Рогов чуть не вылетел из кресла, а Изотов ударился лбом о стекло рубки, потряс головой, отдуваясь, затем крикнул в микрофон: