Но, перейдя к описанию штурма, Дмитрий Матвеевич предупреждает, что может сказать о нем лишь в общих чертах, с точки зрения человека, находившегося в сравнительной глубине от наиболее захватывающих событий.
Штурм начался на рассвете второго дня войны. А уже к полудню враг был выбит из центра города. Немцы бежали к себе, в Засанье, оставляя на улицах, на берегу, на мосту и в воде убитых и раненых, оружие, машины, повозки… Атака сводного батальона пограничников, поддержанная активными действиями пехоты и огнем наших батарей, остановилась только тогда, когда в советской части Перемышля не осталось ни одного фашиста.
Но и на флангах происходили ожесточенные бои. Маслюк рассказывает, что он попросил командира 197-го стрелкового полка 99-й дивизии майора Хмельницкого, который наступал на город с юго-востока, отогнать новую большую группу немцев, вышедших к его дотам. Хмельницкий поднял один из батальонов и сам повел бойцов в штыковую атаку.
— Штыковая атака в масштабе батальона — такое я видел впервые! — говорит Дмитрий Матвеевич. — Это невозможно забыть. Наши бойцы поднимали фашистов на штыки, откуда сила бралась. Покололи всех гитлеровских «гренадеров». Только человек пятнадцать взяли в плен…
И мой собеседник вспоминает о любопытном разговоре, который произошел тогда между ним и одним из пленных, доставленных на командный пункт. Белокурый красивый парень лет двадцати семи, изрядно помятый в схватке, тем не менее держался самоуверенно, без тени страха. Он сидел на табуретке, закинув ногу на ногу, видимо подражая кому-то из своих начальников, курил предложенную ему папиросу и охотно отвечал на вопросы. Сказал, что он берлинец, до армии работал слесарем, женат, жена прачка и пока живет в подвале.
«Что значит — пока?» — поинтересовался Маслюк. Парень усмехнулся. «Скоро война кончится, и мы переедем в наше русское поместье». Полковник подумал, что это шутка. Но немец не шутил. Оказывается, фюрер заранее обещал каждому из участников похода на Россию по пятьдесят гектаров пахотной земли и крупную сумму денег. «А фюрер всегда исполняет то, что говорит! — добавил пленный. — Например, после победы над Францией мы получили по ящику отличного вина и радиоприемнику».
— Мне было противно слушать разглагольствования этого подонка, — морщась, признается Маслюк. — И все-таки, — замечает он, — здесь есть над чем задуматься…
Я чувствую, что наша беседа достигает критической точки, за которой, как за краем земли, пустота. Мой собеседник утомился. Да и время уже позднее.
— Может быть, мы продолжим завтра? — спрашиваю я — Ведь после штурма началась оборона, а затем был марш…