…Вражеские заслоны смяты. Немцы бегут, ныряют в ворота, растекаются по дворам. Политрук Королев выгоняет из подвала фрицев, те выходят бледные, трясущиеся, высоко подняв руки. При входе в Татарскую улицу Поливода останавливается, подзывает к себе командиров рот. «Ты поведешь своих слева, через парк… А ты выходи на улицу Словацкого… Я пойду в центре… Встретимся на Плаце на Браме, туда — по Мицкевича — идут пехотинцы. К 12.00 чтобы все были там — кровь из носа!» — Он быстро распределяет пулеметы: по три на каждую роту и один — группе прикрытия. Патарыкин пробует возразить: «Мне бы еще штучку, а то у меня сектор очень большой». — «Обойдешься! — Комбат показывает на спрятанную за углом пушку. — А это у тебя что, куркуль, дырка от бублика? Думал, не замечу?» Патарыкин смущенно машет рукой: увидел-таки, дьявол! «А что делать с пленными?» — спрашивает Королев. Поливода насмешливо сдвигает густые брови. «Привяжи их за веревочку и води с собой». Он берет у Королева винтовку. Хлопают выстрелы. «Вперед!» — слышен хриплый голос комбата.
…В конце улицы, у костела кармелиток, новая схватка, на этот раз с мотоциклистами. Их много, наверно, целая рота. Они воюют умело: одни отвлекают наших бойцов, другие, обогнув квартал, пытаются зайти с тыла. Рота залегла: кто спрятался за оградой, кто за деревом, кто в подъезде… Поливода перебегает от одного к другому, показывает, куда стрелять. Ему везет: сумка на боку вся разворочена пулями, а сам цел, даже не ранен. Кругом слышатся стоны. С Орленко сшибло фуражку (кажется, осколком мины?). Она отлетела в сторону, но он не решается протянуть за ней руку. Да и некогда… Лежащий рядом, за крыльцом, пограничник вскрикнул и уткнулся носом в землю… Подползает еще один, снимает с пояса убитого гранаты. «Поднимайся в штыковую!» — бросает кто-то, пробегая мимо. Орленко бежит за ним. Немцы, яростно отстреливаясь, отходят. Секретарь горкома видит перед собой широкую спину комбата с мелькающими лопатками. Он словно месит тесто. Слышен глухой треск… «Вот так!» — проносится молнией в мозгу у Орленко. Он тоже колет кого-то в зеленом, на руки брызжет кровь. Еще раз, еще… «Вот так!» Испуганно трещат моторы, мотоциклисты удирают вниз по Капитульной, скрываются в садах. «Ура! — несется им вслед торжествующий крик. — Ура…»
…Группа идет дворами, путаясь в закоулках. Через головы с тяжелым шелестом летят снаряды — это артиллерия девяносто девятой бьет по Засанью, не дает противнику подбросить подкрепления. Немецкие батареи на Винной горе уже больше часа молчат, — по-видимому, их подавили огнем или заставили менять огневые позиции. Пока они мешкают, нужно успеть зажать в кольцо их пехоту на этой стороне Сана и разбить по частям. «Темп, темп!» — вот что главное…