Так я думал, садясь за письменный стол. Но ошибся.
Уже одно из первых моих выступлений по пензенскому телевидению (а начал я выступать с рассказами о героях Перемышля еще с 1965 года) вызвало совершенно неожиданный для меня отклик. Я получил письмо от земляка, который был участником событий!
После моего рассказа о «заставе Патарыкина» на студию пришло письмо из маленького города Каменки от рабочего завода сельскохозяйственных машин Усмана Умяровича Акжигитова. Он писал, что «с волнением смотрел передачу о боевых товарищах из нашего славного 92-го отряда». А я с не меньшим волнением держал в руках листочек бумаги, исписанный крупными, словно пляшущими буквами. Письмо было короткое: никаких новых фактов, просто бесхитростное выражение чувств, вызванных передачей. Мне же оно было дорого потому… что и здесь, в Пензе, на меня как бы пахнуло запахом т е х мест.
Вскоре после рассказа о героическом «марше сквозь смерть» мне передали еще одно письмо с местным почтовым штемпелем. Писал житель пригородного села Большой Колояр Алексей Иванович Буданов, называвший себя «участником всего этого пути». Письмо меня обрадовало и в то же время немного озадачило. «Служил я тогда в мотоинженерном полку», — писал Буданов. Но такого полка в Перемышле не было! Ни в составе 99-й дивизии, ни в составе всего 8-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал Снегов… Я позвонил в Колоярский сельсовет и просил передать А. И. Буданову о моем желании встретиться с ним и поговорить.
Наша встреча состоялась через несколько дней. Буданов оказался еще совсем молодым человеком — не столько по возрасту, конечно, сколько по внешнему виду. Небольшого роста, живой, словоохотливый, он был отличным собеседником.
— Да, — сказал Алексей Иванович, — девятый отдельный мотоинженерный полк, в котором я служил, до начала войны находился во Львове и прямого отношения к корпусу Снегова не имел.
Подчиняясь непосредственно штабу 6-й армии, этот полк иногда помогал саперам той или иной дивизии, в том числе, возможно, и девяносто девятой. Но так уж случилось, что буквально с первого дня войны и затем в течение месяца Буданову и его товарищам пришлось делить с пехотинцами Снегова все их тревоги, радости и лишения, познать торжество первых побед и горечь отступления…
Произошло это так. Рано утром 22 июня полк по приказу штаба армии выступил в направлении Перемышля и уже в 9 часов утра был в Медыке, в районе боев. В самом Перемышле шел жаркий бой, над городом стелился густой черный дым, то и дело взлетало пламя взрывов, по шоссе на восток мчались машины с ранеными, тянулись колонны испуганных, плачущих женщин и детей… Инженерный полк попал на северо-восточный фланг обороны, где немцы предпринимали яростные попытки обойти город. Здесь им удалось форсировать Сан, смяв артиллерийским огнем и танками пограничную заставу. Вначале 99-я дивизия не могла ей помочь. А дальше… Дальше командиры стрелковых полков не выдержали и при молчаливом согласии генерала повели своих бойцов в контратаку. К ним присоединились все, кто находился в этом районе, в том числе и прибывший из Львова мотоинженерный полк. Буданов хорошо помнит этот первый бой. «Мы тогда не думали, нарушаем приказ наркома или нет. Помню только — вся кровь во мне кипела. Фашисты топчут нашу советскую землю, убивают наших братьев — пограничников, а мы должны стоять и смотреть сложа руки, ждать, пока кто-то там определит, провокация это или нет… Ну, мы и рванули в контратаку. Наши саперы хоть и были предназначены для другой работы, но в данный момент действовали с винтовкой в руках. И кажется, неплохо действовали…».