Для послевоенных лет были характерны не только возмездие и примирение, но и, как в случае с Советским Союзом, реабилитация личной репутации. В 1962 г., спустя девять лет после смерти Сталина, Ленинградский окружной военный суд оправдал капитана Вячеслава Калитаева, командовавшего транспортом «Казахстан» во время эвакуации из Таллина в августе 1941 г. После того как суд вынес решение, вдове Калитаева, актрисе Вере Тютчевой, сообщили, что обвинение, выдвинутое против ее мужа в том, что он оставил корабль в критической ситуации, по которому он был расстрелян, совершенно безосновательно.
31 мая 1962 г. в израильской тюрьме Рамле был повешен Адольф Эйхман, главный организатор депортации евреев в концентрационные лагеря. Двумя годами ранее его выследили в Буэнос-Айресе, вывезли в Израиль и отдали под суд. В ходе судебного разбирательства, длившегося чуть более четырех месяцев, очевидцы давали показания не только об участии Эйхмана в процессе депортации, но и о всех прочих аспектах этого процесса, от первоначальных облав до ворот газовых камер. Не прошло и пяти месяцев со дня казни Эйхмана, как в нескольких метрах от одной из газовых камер Освенцима были обнаружены дополнительные сведения о последних минутах жизни евреев, которых отправляли в эти камеры: 17 октября 1962 г. поляк, работавший на месте лагеря, нашел записки, спрятанные там Залманом Левенталем, одним из евреев, которых принуждали забирать тела убитых из газовых камер и отправлять их в крематорий. В записках Левенталя, спрятанных во фляге, содержались, помимо прочего, слова еврейских женщин, произнесенные ими в последние минуты перед смертью. Одна из них в январе 1942 г. спросила его: «Я так молода, я еще даже не успела пожить, почему же мне выпало умирать такой смертью? Почему?»
Никто не мог ответить на этот вопрос в 1942 г.; никто не мог ответить на него и двадцать лет спустя. Однако его продолжали задавать на каждом трибунале по военным преступлениям. 30 декабря 1963 г. во Франкфурте-на-Майне перед судом предстали двадцать два бывших охранника Освенцима. «Мне был известен только один образ действий, — сказал на суде Вильгельм Богер, — выполнять приказы вышестоящих, не испытывая сомнений». Богера признали виновным в 144 убийствах и в соучастии в другой тысяче убийств и приговорили к пожизненному заключению. «Я верил фюреру, — объяснил другой охранник Ганс Штарк и добавил: — Я хотел служить своему народу». Признанный виновным в сорока одном эпизоде массового убийства, в одном из которых было убито двести человек, Штарк получил десять лет тюрьмы.