братство его могли принять по чисто профессиональным соображениям. О чем он даже забыл упомянуть в семье, а значок куда-то засунул.)
Жидкие бесцветные волосы Лео аккуратно зачесаны. От него пахнет чуть терпким лосьоном для бритья или одеколоном. Он, как ей известно, старый республиканец, но не такой гибкий, каким был Уайти (например, голосовал за Обаму). Про таких, как Лео Колвин, ее покойный муж говорил: «Республиканец – это тот, кто нанимает других, чтобы они делали за него его работу. Полицейских, военных, адвокатов».
Лео твердо верит: чем меньше правительства, тем лучше. Зачем регулировать семейный бизнес? Он не одобрял Клинтона. Он не одобрял популизма в политике. У него «были сомнения» по поводу женщин в высоких публичных кабинетах и в судебной власти. Однажды Уайти назвал его в лицо «белым англосаксонским протестантом-республиканцем выдержки 1950 года». Лео рассмеялся, польщенный такой оценкой.
И вот Лео говорит ей в замедленной манере, словно обращаясь к больной:
– Дорогая Джессалин… вы подумали… о моем завуалированном предложении?..
Завуалированное предложение? О чем это он?
– Наши потери… у нас столько общего, между нами на протяжении многих лет существует такая «связь»… я жертвовал на мэрскую кампанию Уайти… мои дети восхищаются вами! Они в восторге оттого, что мы «видимся»… и оба постоянно передают вам приветы!
Лео говорит в сильном возбуждении, а Джессалин вдруг представила себе, как его взрослые дети, которых она уже сто лет не видела, обращаются к ней с мольбой: Возьмите уже на себя заботу о нашем дорогом отце, Христа ради!
Чтобы немного поумерить его пыл, она сообщает Лео, что толком не может распоряжаться своим наследством. Уайти оставил ей деньги в «доверительном управлении», которое ежеквартально выплачивает ей фиксированную сумму. Если же ей понадобятся бóльшие суммы, то это будет решать душеприказчик, его старый друг-адвокат.
– Я не смогу вот так просто взять миллион, а тем более пять или десять. Уайти все продумал. Одна из моих дочерей назвала его завещание «цепями на ногах».
Это сардоническое замечание Лорен вызвало у всех легкий озноб. Джессалин сама удивляется, что сейчас вспомнила ее слова.
Лео на секунду потерял дар речи. Удивлен? Шокирован? Условиями завещания или пугающим зрительным образом «цепей на ногах»?
Разочарован, что она не имеет доступа к большим деньгам или сочувствует ей, не заслужившей настоящего доверия со стороны супруга?
– Дорогая Джессалин… Но ведь это ужасно…
Лео берет ее руки в свои, желая утешить. Он что-то обдумывает.
– Доверительное управление можно оспорить. Это временная мера, и она вас ни к чему не обязывает, просто нужен хороший адвокат. – Он говорит твердо и решительно, таким она его еще не слышала.