Пальцы, которыми он сжал ее ладонь, оказались на удивление холодными.
Том чувствует себя в больнице неуютно. Боится даже думать, каким он увидит отца.
Они спешат его успокоить: результаты МРТ обнадеживают. Похоже, Уайти скоро переведут в реабилитационный центр.
(Так сказал доктор Фридленд? Джессалин пытается вспомнить точные слова невролога, но не получается.)
Между тем в дальнем углу кафе Вирджил и его компаньонка (теперь ясно, что не Сабина) встают из-за стола. Стройная молодая женщина примерно его возраста в белом халате, видимо из обслуживающего персонала, уже успел подружиться.
Врач-терапевт? Очень короткая стрижка, но хотя бы не лысая. Джессалин ее раньше не видела. Вирджил со многими в больнице перезнакомился, а некоторых даже зарисовал. Он ходил по коридорам и делал наброски (с разрешения «моделей», хочется надеяться). Завязывать такие мимолетные знакомства – это в его духе.
Молодая женщина на прощание трогает его за плечо. Вирджил улыбается ей вслед, снова садится, берет пальцами что-то с ее тарелки и начинает есть, довольный, что его оставили одного и можно раскрыть блокнот для рисования.
Видно, что он мгновенно забыл об этой женщине.
«Очистил душу», любил повторять он. Что он в это вкладывал, можно было только гадать.
– Том! Что ты делаешь?..
Он снимал на айфон (явные) отцовские увечья. Округлые, похожие на ожоги ранки на лице, горле, руках и даже на предплечьях, хотя в день «аварии» он был в рубашке с длинными рукавами и в пиджаке.
– Ты вторгаешься в личную жизнь отца, Том! Ты же знаешь, как папа не любит казаться слабым или больным. Он бы категорически возражал против того, чтобы кто-то увидел его в таком непритязательном виде…
Как же не вовремя в палату вошла самая бойкая из его сестер. Том этого никак не ждал. Уайти пребывал в «мирном», бессознательном состоянии, не ведая (Том не сомневался), кто находится с ним в одном пространстве. Он дышал медленно и ритмично, а не судорожно, как раньше, но с хрипотцой, словно кто-то сминал бумагу.
– Я говорю с тобой, Том! Не делай вид, что ты меня не слышишь.
Том продолжал фотографировать, словно ее не слыша. Старший брат не обязан отчитываться перед младшими за свои действия, и с годами это правило не меняется.
Лорен попыталась вырвать айфон из его рук, а в результате он ее оттолкнул.
– Как ты смеешь, бандит?
– Не лезь не в свое дело.
– Папа – это мое дело.
Они словно вернулись в свое детство. В юность. Двое лихих Маккларенов, с которыми остальные предпочитали не связываться.
– Папа – наше общее «дело». И не ори, а то он может услышать.