– Вальт, – неохотно признался пацан, неуверенно покосившись на дверь. – Но мама называла Вальтиером.
– Чей ты сын, она тебе сообщила?
– Вам-то что? – неприязненно буркнул он, бочком двинувшись к выходу.
Я пожал плечами и направился следом.
– Ничего. Просто стало интересно, унаследовал ты отцовский дар или нет. И не он ли стал той самой причиной, по которой ты не можешь отсюда уйти.
Мальчишка замер, а потом поднял на меня недоверчивый взгляд.
– Вы что, маг?
– Самую чуточку, – улыбнулся я, стараясь не показывать зубы. – Мы с твоим отцом, можно сказать, коллеги.
– Так это вы его убили?!
– А ты разве помнишь, что произошло? – в свою очередь удивился я.
Вальт побледнел и снова уронил взгляд в пол.
– Кое-что помню. Барона, маму, она от хамелеонки умерла полгода назад. Еще помню алтарь и боль… Сперва барон читал надо мной какое-то заклинание, а потом я, кажется, умер. И видел сон, в котором барон убивает всех слуг и превращается в чудовище, а потом какой-то монстр разрывает его и разрушает наш замок.
– Плохо, – огорчился я. – Воспоминания могут быть ненужной привязкой. Ты помнишь, как именно умер, Вальт?
– Да, – тихо ответил мальчик, и на его скулах выступили красные пятна, а рука машинально коснулась живота, на котором больше не зияла огромная рана.
Я беззвучно выругался. После чего быстро подошел, взял подавленного пацана за руку и, пнув ногой тяжелую дверь, вышел в знакомый коридор. А там, с легкостью преодолев вялое сопротивления Вальта, вытащил его во внутренний двор, который тоже заметно изменился.
Решетка на воротах действительно оказалась целой и выглядела не в пример лучше, чем в реальности. Подъемный механизм тоже преобразился, а недавно смазанные цепи вообще казались новехонькими. Но что самое интересное, по ту сторону решетки маячил полупрозрачный силуэт в развевающихся белых одеждах, при виде которого я озадаченно остановился, непроизвольно вспоминая заклятие для уничтожения призраков, а мальчишка, напротив, встрепенулся и, вырвав руку, со всех ног кинулся к воротам.
– Мама!
При виде него у призрака вырвался жалобный стон, а затем белесоватое облачко на месте его головы сгустилось и обрисовало совсем еще молодое, на редкость привлекательное женское лицо, на котором расцвела удивительно теплая улыбка.
– Мамочка… – прошептал Вальт, подбежав к решетке и с надеждой протянув к женщине худые руки.
Она торопливо качнулась навстречу, словно хотела его подхватить, но в шаге от решетки неуверенно замерла, словно ее что-то не пускало. А затем заметалась возле невидимой черты, задрожала, будто готовилась снова исчезнуть, и едва слышно что-то прошептала.