Единственное, что удалось понять: когда-нибудь линия его судьбы и этот фактор непременно пересекутся. И если о его появлении светлые не узнают раньше времени, то уставший от жизни Оракул получит наконец долгожданную свободу. А будущее, которое изберет совершенно иной путь развития, может серьезно измениться.
Последние недели ожидания стали для Каннира самыми мучительными. Не зная, о чем можно говорить, а что приведет к разрушению нового узора, он перестал отвечать на вопросы. Присматривавших за ним магов это, разумеется, не обрадовало, поэтому «воспитание» строптивого Оракула возобновилось. Его лишили еды, питья. В его тоскливом окружении единственной постоянной спутницей стала непроходящая боль, которую он даже за врага уже перестал считать. Измученный пытками рассудок на короткое время дарил охрипшему от криков пареньку небольшой отдых, но потом боль возвращала его обратно и агрессивной любовницей ласкала его тело, настойчиво нашептывая на ухо:
– Говори! Говори! Говори…
Как он выдержал, Каннир не помнил. Безумие в эти дни накрывало его так часто, что он больше не был уверен ни в чем. И помнил только то, что просто обязан выжить и открыть свой больной разум лишь тому, кто сможет понять.
Момент, когда вокруг что-то изменилось, он, по обыкновению, пропустил. Сквозь шум в голове почти не услышал истошных криков. Просто однажды в комнате стало шумно и тревожно. В воздухе запахло кровью и смертью. Затем поблизости раздалось урчание крупного зверя, а запястья коснулись чьи-то острые клыки.
Момент расставания с уже ставшим родным духом прошел для него тяжело – рывок сознаний оказался таким резким и грубым, а пришедшая за ним боль настолько острой, что Каннир в который раз за последние сутки провалился в беспамятство. А когда очнулся, то обнаружил себя лежащим на чем-то мягком, окруженным давно забытым чувством заботы. И впервые за много лет не услышал назойливого бормотания Оракула в голове.
Сон ли это был? Обычное видение?
Каннир какое-то время и сам не мог понять. А когда убедился, что терзавший его годами дух действительно исчез, едва не расплакался от счастья. После чего осознал, что самое страшное позади, доверчиво обнял чудовищно толстую шею присланной ему на помощь нежити и с облегчением понял, что час его освобождения близок…
* * *
– Спрашивай же! – из последних сил приподнявшись, простонал изможденный пленник и слепо зашарил руками вокруг себя. – Я должен тебе рассказать! Все, что знаю! Быстрее! Пока я еще могу!..
Отстранившись от изувеченного парня и отпустив его измученный разум, я мягко пожал костлявые пальцы.