Санкт-Петербург,
Охта.
Конец мая 1888 г.
С Петровских времён, с самого начала восемнадцатого века от Рождества Христова Охтинские Адмиралтейские верфи располагались в устье, на левом берегу Большой Невы. В начале следующего, девятнадцатого века собственно верфь перенесли на Галерный двор, а в 70-х годах освободившуюся территорию продали под застройку. Но несколько старых эллингов военно-морское ведомство сохранило за собой, и один из них выделили под инженеру Костовича – «под воздухоплавательные прожекты», как говорилось в соответствующем распоряжении.
Шурик встретил меня у ворот и провёл внутрь. Стоящий на часах усатый унтер с нашивками артиллерийского кондуктора смерил меня настороженным взглядом, потребовал предъявить пропуск – и долго, старательно шевеля губами, разбирал написанные от руки строки.
– Господин Онуфриев Ярослав Леонидыч, значить? – спросил он, справившись с этой нелёгкой задачей. – Что ж, коли гумага имеется, по всей положенной форме – пожалте, проходьте! Курить только настрого запрещено, ихнее благородие Огнеслав Степаныч шибко ругаются…
Проверять документы у моего провожатого кондуктор не стал. Похоже, он, как доверенный помощник дяди Юли, считался здесь важной персоной.
Эллинг, отведённый начальством Адмиралтейской верфи Костовичу для постройки его воздушного корабля, был изнутри пуст и гулок. Сборочный стапель только-только начали монтировать, а пока выгнутые по шаблону балки дожидались своего часа на стеллажах вдоль стен.
– Арборит. – пояснил Шурик. – Ещё одно изобретение господина Костовича – нечто вроде многослойной фанеры. Он даже фабрику открыл здесь, в Петербурге – делают из арборита бочки, ящики, сундуки, разборные домики, части рангоута для морских судов. Для наших целей – самое то. Да вот, сам полюбуйся…
Он подвёл меня к длинной, не меньше тридцати метров, трубе, аккуратно уложенной на особые бруски. Диаметром труба была около четверти метра.
Я наклонился, постучал по трубе пальцем.
– Тоже фанера?
– Она самая. – подтвердил Шурик. – Алюминия-то здесь пока нет. То есть он имеется, конечно, но… когда дядя Юля заикнулся о том, что вместо арборита лучше использовать алюминий, его чуть на смех не подняли. Здесь его называют «серебро из глины» и ценят на вес золота – в самом прямом смысле. Когда англичане захотели сделать богатый подарок Дмитрию Ивановичу Менделееву в знак признания его научных заслуг, то преподнесли ему аналитические весы с чашечками из золота и алюминия. А ты говоришь – каркас…