«…Из-за таких вот горе-конспираторов, как Дробязгин, всё тогда и сорвалось. Есть в этом нездоровый мазохизм: явиться на то самое место, где его постигла самая громкая, самая роковая из всех его неудач…»
– В газетах писали, – заметил Дробязгин, словно угадав мысль спутника, – что здесь собираются поставить часовню в ознаменование чудесного спасения государя.
Геннадий удивлённо поднял брови.
– Прямо на мосту?
– Тут будет только табличка с благодарственной надписью. Часовню поставят дальше, возле съезда с моста. Вон там.
И махнул рукой в сторону Петровской набережной.
«…там, где напоролись на пики казаков-конвойцев двое его товарищей, прорывавшихся навстречу царскому выезду на санках с пулемётом. А дальше, на набережной, возле парапета, негодяй Корф застрелил третьего, целившего в царский возок из гранатомёта…»
Три группы обученных, храбрых, готовых жертвовать собой исполнителей, страхующих друг друга, продуманный до последнего шага, до последнего вздоха план – и всё псу под хвост! Как не повезло и тем, кто устроил кровавую заварушку в Москве. Ну, ничего, он сумеет рассчитаться – если не с самим тираном, то уж с его прислужниками и лакеями наверняка.
– Кроме инструкций, мистер Уэскотт, надо полагать, передал вам и деньги? Уверен, ваша деятельность обходится недёшево…
Дробязгин с подозрением покосился на собеседника.
– Давайте пока не будем затрагивать этот вопрос. Лучше обсудим, как вам быть с жильём. Оставаться в гостинице слишком опасно.
«… опасно? Скажи уж – чересчур дорого…»
– Этот вопрос я, с вашего позволения, решу самостоятельно.
– Не доверяете? – моряк сощурился. – Надо полагать, рассчитываете обратиться к вашим бывшим приятелям-студентам? Только ведь они теперь кто в крепости, а кто под наблюдением жандармов. Не страшно?
Геннадий пожал плечами.
– Это уж моя головная боль.
Дробязгин раздражённо мотнул головой и заговорил – суетливо, размахивая для убедительности руками. Геннадий скривился, словно лимон откусил – так не вязалось поведение собеседника с его же морским мундиром.
– Нет уж, сударь мой! К великому моему сожалению, не только ваша! Если вас схватят, голова будет болеть уже у меня, как у вашего непосредственного… кх-х… – он откашлялся, подбирая подходящее выражение, – …как у вашего куратора. Так что, уж извольте заранее ставить меня в известность обо всём, что намерены предпринять! Вам понятно? Решительно обо всём!
«…тоже мне, куратор нашёлся! Полнейшее ничтожество, круглый болван и к тому же, истерик. И как только Стрейкер решился довериться столь жалкому типу?..»