— Не томите, умоляю!
— С этого дня вы — Перпенуум Шнобиле. Категорически поздравляю, милущий!
Секта трясунов, к немалому удивлению Филдса, была неплохо организована, имела солидную материальную базу, которая зиждилась в основном на старушках-побирушках, ворочавших миллионными финансовыми операциями при вокзалах, около церквушек, в подземных переходах и подворотнях.
— У нас имеется свой связной, — похвастался Перпенуум Шнобиле. — Охромелый дурдомовец Лаптев, зачнутый в подпитии.
— Превосходно! — одобрил Филдс — Я доволен. Нам нужны доморощенные кадры.
Конспиративно, как уже отмечалось, секта оставляла желать много лучшего. Один лишь духовный пастырь со своим несоразмерным органом обоняния за километр бросался в глаза. Кольчик, Лизочек и Бобочка — ударная старая гвардия — неуемную тягу к сотрясенчеству прикрывали душистым чайком с бубликом. Составлявшие фракцию бабушки-двойняшки при малейшей опасности хоронились за чуланом, пряча в платочки вставные челюсти. Что касается охромелого дурдомовца Лаптева, зачнутого в подпитии, то он вообще плевать хотел на конспирацию и в качестве связного с очумелыми глазенками носился на костыле между старушками-побирушками, духовным пастырем и старой ударной гвардией. Однако худо-бедно, так или иначе, это была организация.
Огромную, если не сказать — богатырскую, идейно-политическую нагрузку добровольно взвалил на себя Перпенуум Шнобиле, буквально изнемогая от обилия собственных дум и прожектов касательно переустройства государственных формаций всех стран мира, вплоть до островов Зеленого Мыса.
— Кто теперича сподобится загрызть диктат? — витийствовал Перпенуум Шнобиле. — Где ты, вездесущий лыцарь с печатью и образом, где твой донкий ход и верный копьеносец дон Пердо Дзуритто? Как говорится, все смешалось в доме Цыбульских, наша вертепная матушка-земля несется в тартарары. И я не удивлюсь, коль узнаю, что смердящий Ванька Грозный, встав из гробика, гаркнет окрест: «Мадемуазель Росея! Куды ж ты котишь свои оглобли?!»
— Это очень любопытно, — остужал его Филдс. — Но вы, милущий, уходите в сторону от главного направления всей нашей деятельности — вредительства. Идеологические вакханалии следует подкреплять практическими шагами. А где они, эти шаги? Кроме пустобрехства Кольчика и Бобочки, шепелявия однояйцевых бабушек-двойняшек да психопатичной прыти дурдомовца Лаптева, я пока ничего не вижу. Стихию надобно укрощать, милущий, и направлять в нужное русло.
Перпенуум Шнобиле не заставил себя долго расхолаживаться и представил Филдсу свои, совершенно свежие на этот счет, соображения.