Следуя шахматной терминологии, полковник Ведмедятников (в пику пронинщине) припас для Филдса несколько «домашних заготовок». «Силен мужик в эндшпиле!» — говорил Шельмягин Воробьеву.
…Филдс таки сфотографировал чертежи ракет, когда усталая подлодка дремала в бездонных водах Айвазовщины. Но о том, как ему это удалось, проникнув в отсек хвостового оперения, можно написать целый приключенческий роман с прологом и эпилогом.
На чертежах в мельчайших деталях обозначались подсобные помещения, комната отдыха, где распевали «дорог мне кубрик матросский», отсек хранения слабоалкогольных напитков для старших офицеров. Там же значилась и каморка, куда изредка наведывались морские волки за парой-другой ракет перед учебными стрельбами. Переправить пленку на Запад Филдс решил, тайком подбросив ее в контейнер для колбасных изделий, предназначавшийся в дар народно-освободительному движению полуострова Кактусячий. Шпион не сомневался, что, прежде чем контейнер отыщет адресата, он будет перехвачен враждующими раскольническими группировками, звереющими от одного вида колбасных изделий. Эти структуры подчинялись ЦРУ и, как любил повторять Сэм Уикли, наводили такую кутерьму промеж кактусов, что после невинных забав и шалостей местных пацанов там бесполезно искать хотя бы одну уцелевшую колючку.
* * *
Агапий Иоаныч Никворок резво шмякнулся в глубокое мягкое кресло личного кабинета.
— Неужели все позади?! — выдохнул Агапий Иоаныч.
Неторопливо размяв сигару, он было погрузился в задумчивость, что свойственно великим людям, как вдруг скорчился, затем распрямился, вновь скорчился и совсем по-идиотски захихикал.
— А смеетесь вы, мистер Икс, как олигофренчик, — услышал он за спиной знакомый бас. — Вас даже щекотать, дружище Никворадзе-Никровадзе, противно!
Филдс ощутил, как его скрутили одной левой. В кабинете стоял до боли знакомый аромат тройного одеколона, принадлежащий только единственной женщине Филиала всемирной организации.
— Мадам, вы неотразимы. Блеск и не чета куртизанкам! Будьте добры, раскрутите меня в противоположном направлении.
— Ишь, чего захотел…
— Откуда вам известно про Никровадзе?
Напудрившись, мадам сказала:
— Мне тошно тебя слушать, филдсиненок.
Шпион почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Он растерялся окончательно, чего раньше с ним никогда не случалось.
— Вот вы сказали… «филдсиненок». А что это такое?
Дубова-Ясенева смерила его столь уничижительным взглядом, от которого по спине поползли мурашки. Нет, какого дьявола, в самом деле, он пасует перед незамужним кургузым бабцом?!