У поворота на Литейный мост какая-то женщина споткнулась и осела, сникла, как подкошенная. Зубов еще не дошел, а две другие женщины уже подняли ее и куда-то повели. И снова Зубов подумал о том, что никакая милиция не спасла бы этот город от паники и хаоса, если бы не мудрая дисциплинированность его людей — самоотверженных, гордых, несгибаемых людей.
К дому, в котором разместился взвод, вела аккуратно расчищенная дорожка. У входа лежал куцый веничек, безмолвно приглашавший смахнуть снег с валенок. Дневальный подал команду: «Смирно!», отрапортовал и «ел» глазами начальство, как бывалый служака.
Сопровождаемый Игоревым, Зубов медленно обходил светлые, теплые, безупречно чистые комнаты общежития и всюду отмечал тот налаженный порядок, который так радует глаз военного человека. С другой стороны коридора доносился шум — плеск воды, громкие голоса.
— Прачечная, — улыбнулся Игорев и открыл дверь.
На большой железной печке в ведре таял снег. В нескольких тазах и детских ванночках девушки стирали белье. Они оглянулись на вошедшее начальство и растерянно опустили руки.
— Здравствуйте, девушки, продолжайте, — сказал Зубов, — хорошим делом заняты.
Он узнал хрупкую сероглазую девушку, о которой ему много рассказывал комиссар. Узнал потому, что именно ее и должны были назвать Светленькой. Прозрачная кожа туго обтянула ее скулы и подбородок. Шея казалась длинной и трогательно беспомощной. Но и сейчас лицо ее светилось избытком душевной теплоты и доверия к людям. Высоко закатанные рукава легкой кофточки оголяли ее плоские руки и у самого локтя Зубов увидел зловещие пятна подступившей цинги.
Оля перехватила его взгляд и, нагнувшись над ванночкой, утопила руки в мыльной пене. Зубов повернулся и вышел.
В «кабинете», устроенном в углу мужского общежития, Зубов долго молчал и слушал Игорева.
— Понимаете, Виктор Павлович, — весело рассказывал Игорев о девушках, — пришли к парням и потребовали в приказном порядке: «Снимайте грязное белье!» И никаких разговоров… Бельевой фонд создали. Золотой народ!
— Так уж все из чистого золота…
— Не все, не говорю, люди разные. Но… как бы вам сказать. Большинство-то сильнее, заставляет равняться, тянуться вверх. У кого и есть на душе зло, — сам от себя прячет, комсомольское звание обязывает.
— Обязывает, — согласился Зубов. — Тут мне в одном месте обещали экстракт шиповника, что ли, или хвои, не знаю, в общем от цинги помогает. Пришли завтра человечка.
— Есть.
— Как в столовой, не воруют?
— Нет, этого не замечал… — Игорев виновато заерзал на табурете и добавил: — А приварок ребята вчера сами раздобыли.