В таком случае, задал вопрос Оливеро, возможно ли предположить обратное: наслаждение абсолютной нормой, воплощенной в естественных кристаллах, насыщает наши чувства — органы восприятия, тогда как удовольствие от созерцания рукотворных форм — это скорее свободная игра ума?
Обсуждение этого вопроса заняло немало кругов (счет здесь велся на круги, которыми измеряли продолжительность дискуссии) и, в конце концов, предложенную Оливеро формулировку расценили как смелый парадокс. Обратились к проблеме соотношения интеллекта и чувства, — разгорелась полемика, в ходе которой они рассмотрели многие из аргументов, давно известных обитателям «верхнего» мира. Собеседники Оливеро согласились с общим положением о том, что ум питается чувствами и созревает постепенно в процессе чувственного восприятия. Но, переводя все на понятный им язык, они полагали, что с помощью чувственного опыта формируется и особый орган с присущим ему чувством порядка, — так неоформленные капли влаги, стекающей по стенкам грота, обретают постепенно совершенную форму кристалла. Подход этот, однако, не решал проблему, поставленную Оливеро: каково соотношение интеллекта и чувства, и как оно согласуется с чувством порядка и беспорядка?
После долгих споров решили, что формы рукотворных кристаллов следует рассматривать как промежуточные производные — нечто среднее между состоянием порядка и состоянием хаоса. Если эта гипотеза верна, то из нее следует, что есть два подхода к кристаллам: чувственный и интеллектуальный. Приверженцы первого видят в них воплощение порядка, созданного чувствами, и испытываемое ими наслаждение есть не что иное, как иллюзорная вера в способность человека победить хаос. Вторые же воспринимают кристаллы интеллектуально, осознавая разницу между рукотворным порядком, и порядком мироздания, и испытываемое ими наслаждение связано с признанием верховной сущности порядка, которому в конечном итоге покоряется все живое.
Гипотезу Оливеро обсудили со всех сторон, и, в конце концов, все члены группы ее приняли. После этого Оливеро сделал еще один шаг, высказав предположение о существовании двух типов людей: тот, кто воспринимает кристаллы с чувственной точки зрения, как правило, их и создает. Тот же, кто рассматривает их с интеллектуальной точки зрения, — обычно мудрец, принимающий кристаллы в дар, как предмет созерцания.
И с этим предположением все согласились. Оливеро стремительно рос в глазах своих коллег. Он поступал мудро, не выпячивая свои знания и богатый опыт, — зачем напоминать, что он — пришелец из другого мира? Свои знания он держал при себе, храня, словно какой-то потаенный кладезь сновидений и образов, и это давало ему колоссальное преимущество перед собеседниками. Они не переставали дивиться его красноречию и мудрости, а он и не прикладывал к тому особенных усилий. Притом что его коллеги умели тонко выражать свои мысли, их жизнь была проста и незатейлива, а для красноречия необходим богатый и разнообразный опыт. В остальном Оливеро был достаточно любопытен, чтоб предлагать все новые темы для спора и изучения.