— Я и сам это чувствую, — ответил Байяр, поднимаясь на стременах, но внезапно колени его дрогнули, и он шлепнулся задом на седло.
Вереница конников поднималась все выше, протискиваясь между двумя отвесными утесами, которые в снежную зиму становились непроходимыми как для человека, так и для зверя. Казар все больше мрачнел.
— Ты молчалив, — заметил Байяр. — И сейчас более, чем обычно.
— Сейчас и момент необычный.
— Как это?
— Я мертвец и возвращаюсь из мертвых к моему роду.
— Я чую беду, — встревожился вдруг Байяр.
— Ты так прочихался, что твой нос приобрел невероятную чувствительность.
— Старый верблюд чует опасность носом. Она висит в воздухе, как запах навоза.
— Здесь нам предстоит первая битва. А может быть, мы увеличим свои силы без боя.
— Я бы не рассчитывал ни на то, ни на другое, — благоразумно заметил Байяр.
Они проехали еще немного вперед и оказались на самой вершине перевала. Внизу, в долине, уютно расположились с десяток белых юрт. С высоты они казались семейством крепких, один к одному подобранных грибов. Ветер доносил аромат домашнего тепла и запах овечьего навоза.
— Здесь много лошадей, — сказал Ариунболд.
— Все наши, — добавил Казар.
— И юрты, и кибитки.
— Тоже наши.
— А сколько женщин!
Казар обернулся через плечо.
— Байяр, можешь выбрать себе жену из этого рода.
— А если не найду?
— Возьми ту, которая захочет тебя, потому что потом наши жизни ничего не будут стоить.
— А в этой долине они еще чего-нибудь стоят?
— Да. Я знаю тех, кто здесь живет. Мой род. Это слабый враг.
— Как может быть врагом твой род? — удивился Ариунболд.
— Они изгнали меня, как шелудивого пса.
Остановив Чино, Казар посмотрел налево, потом направо. Ариунболд повел своих людей к западному спуску, Очинбал — к восточному.
Они шли рысью, не переходя на галоп, чтобы не встревожить пастухов. Тиски должны были сомкнуться прямо напротив того места, где стоял на возвышении Казархан, но когда засуетившиеся обитатели аула поняли это, было уже поздно.
Несколько человек успели вскочить в седла и, погоняя своих меринов, устремились к спасительному проходу в дальнем конце долины. Однако кольцо уже сомкнулось, и они вынуждены были вернуться назад, как побитые собаки.
К этому времени все юрты опустели. Никто не знал, что готовит судьба, но холодок тревоги застыл в глазах и юношей, и стариков.
— Что мы делаем? — спросил Байяр.
— Ждем, — ответил Казархан.
— Чего?
— Когда в людях поселится страх и ослабит желание сопротивляться.
— Нам придется долго ждать. Они же монголы.
— Но перед ними Новая Золотая Орда.
Через час, когда тени удлинились, к ним подъехала горстка монголов, двое молодых и один старик. На луках седел лежали ружья, но глубоко в глазах людей таился страх.