— Да, ты могла бы, — допустил Казар.
— Так ты решил?
— Приготовь поесть. Я скоро приду за бараниной… и за тобой.
С этими словами Казар вышел из юрты, мурлыча что-то под нос. Остановившись у штандарта Чингисхана, прислоненного к юрте, он оглядел лагерь.
Приближалась ночь. Люди занимались лошадьми, раскладывали костры, готовили ужин, проверяли оружие. Казар почесал голову и громко закричал:
— Никаких костров! Подождите! До ужина нам нужно организовать армию.
К нему с недовольным видом подбежал Байяр.
— А не лучше ли заняться организацией на полный желудок?
— У монголов организация получается лучше, когда их желудки жаждут плодов организации.
Аргумент подействовал.
— Тогда я пойду делать стрелы, — согласился Байяр, — пока ты будешь заниматься организацией.
— Так и сделай. Но никакой баранины, пока мы не организуемся. И делай сначала луки поменьше, потому что я в первую очередь организую легкую кавалерию и конных лучников.
— Твое слово приказ для меня.
Казархан одобрительно хмыкнул.
— Хороший ответ. Пусть и остальные отвечают так же, когда это необходимо.
Взойдя на небольшой холмик, Казар возвысил голос.
— Приказываю моим верным монголам собраться и выслушать мои слова!
Тем, кто двигался поживее, Казар распорядился стать справа от себя, те же, кто медлил, заняли место слева. Затем он заговорил.
— Вы, кто отстает, будете тащиться и в бою. Вы станете собаками хана по имени Пес. Вы станете теми монетами, которые я потрачу в первую очередь, и вы последними получите пищу. Вам достанется лишь та добыча, что останется после других, которые слушаются меня без колебаний.
Левое крыло ответило недовольным ропотом.
— Если кто-то из вас хочет возразить, я готов его выслушать.
Приземистый, с головой, напоминающей пулю, монгол выступил вперед.
— Я поклялся в верности в обмен на равное распределение всей добычи, — пожаловался он.
— Вы также поклялись мне повиноваться во всем. Своей постыдной медлительностью вы меня подвели.
— Договор есть договор.
— Верно, — признал Казар.
— Я, Дурум, требую, чтобы ты позволил мне стать справа от тебя.
— Раз ты настаиваешь, я позволю тебе занять место справа, но только если все остальные, кто стоит там, согласятся поделиться с тобой будущей добычей и военной славой, которых ты еще не заслужил.
— Разве они ослушаются твоего приказа?
— Это было бы нарушением священной клятвы.
Дурум прищурился.
— Тогда я испытаю их решимость, — и сказав это, направился к правому крылу на глазах у всей армии.
Ни слова, ни звука. Дерзко сложив руки на груди, Дурум посмотрел на Казархана, который бесстрастно следил за ним.