***
Рука об руку ступили они в палаты Змиевы, и везде видала Марна дива дивные, да краше чуда, чем жених ее, так и не встретила…
В саду под деревцем дожидался их Кот-Баюн, катая по земле яблочки золотые. Был он доволен, словно блюдце молока вылакал.
– Здравствуй, друг дорогой, – мурлыкнул сказитель, нагло вытянув лапы.
– И тебе сто лет здравствовать, Кот-Баюн. Привел-таки ко мне девицу, хоть по пути чуть не угробил! – пожурил Князь Змеиный.
Как только вышел он под ясно солнышко, позолотили лучи его кожу и волосы, и по всему стало видать, что это Великий Змий – пробудитель природы и заступник вечного перерождения. Под стать ему была и невеста, тонкая, как месячный свет.
– Ты, выходит, о Полозе всю правду знал? – нахмурила брови Марна, глядя на Кота.
– А как же не ведать, – весело ответствовал Хмель, – коли мы с ним всю жизнь друзья.
Смутился Баюн, замурлыкал под нос себе.
– Не выгонять же его теперь за это во двор? – лукаво спросил молодец, подмигивая Коту украдкой.
– Так и быть, дозволяю ему войти, но за провины свои пусть нам сказки по вечерам рассказывает.
Обрадовался Кот, поднял хвост трубой и направился вслед за Змеями, чтоб баснями их радовать да былинами потешать.
***
И была свадьба такой богатой да пышной, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Три дня и три ночи звенела музыка, сбежались к чертогу Змеиному звери, да птицы, да лесные духи, чтоб Полозов восхвалять.
Краше месяца сидела на высоком троне Марна, а рядом Хмель, как солнышко ясное. И не было меж ними смуты да раздора, а только любовь. А когда засыпал Полоз царственный на зиму, мудро хранила Царица Змеиная сон его колдовской, чтобы к весне снова проснулась земля, заколосилась травами да цветами.
Еще знаю, что с тех самых пор ревностно стережет Змий дороги в Страну-Где-Восходит-Солнце, так что никому нет туда ходу. Заросли тропы лесом непролазным, и боле не увидеть людям Жар-Птиц аль других чудес.
Болтают путники, будто изредка виден огонь колдовской на поляне в Заветном лесу. Подойдешь ближе, а там шатер раскинут, яствами заморскими полнится. Сидит в том шатре молодец ясноокий, играет на свирели, а рядом с ним смеется звонко прелестная девица – кудри черны, а глаза-то змеиным огнем горят. Не навка она и не марь, а возлюбленная Змиева ненаглядная. Смотрит он на нее, не насмотрится… Но только ступишь на прогалинку, полыхнет костер огнивом, да сгинет все во мраке ночном, будто и не было вовсе.
И лишь я один правду ведаю. Сижу на железном столбе да все сказки сказываю. Про Зимаву коварную и невесту Полоза, ту, что Змия Златого от верной смерти спасла.