Реакция может быть любой, но всегда это личная реакция и в то же время глубоко укорененная в общем для всех людей опыте.
Но этот мужчина просто молча наблюдает за ним.
— Я доктор Алексеев, Андрей Михайлович, — говорит Андрей.
— Волков, — представляется мужчина так, будто это его имя. — Я прочел ваше личное дело. По-видимому, — он упирает на это слово, что заставляет всю фразу прозвучать иронически, — как педиатр вы здесь на хорошем счету. Вам особенно удается постановка диагноза в сложных случаях. Мой сын — это «сложный случай»?
— В плане диагностики?
— Начнем хоть с этого.
— В этом смысле мы все еще находимся на предварительной стадии. Пока что, благодаря рентгенографическому исследованию, нам удалось выяснить, что у вашего сына в глубине берцовой кости, то есть кости голени, очень близко к коленному суставу образовалась опухоль. Ее разрастание за пределы кости вызвало болезненный отек тканей. Полагаю, доктор Бродская показывала вам снимки?
Он кивает.
— Нам нужно выяснить, какова природа этой опухоли, и чем скорее, тем лучше. Именно по этой причине необходимо сделать биопсию. И это должна быть, как мы ее называем, биопсия открытого типа, при которой для забора образца опухоли необходимо хирургическое вмешательство.
— «Как мы ее называем», — брюзгливо ворчит Волков. — Вам, врачам, обязательно вести себя так, будто вы составляете тайное общество?
Упрек справедливый, но Андрей решает его проигнорировать.
— Чтобы последствия для пациента были наиболее благоприятными, биопсию должен брать тот же хирург, который будет проводить последующую операцию.
И в этот момент Волков впервые ведет себя, как любой другой родитель. Он начинает моргать, как только слова «последующая операция» доходят до его сознания. Обычно в такую минуту Андрей старается приободрить собеседника, чтобы, если не сдержать, то хотя бы смягчить удар. Но в этот раз он ничего не говорит. Он совершенно не понимает этого человека, а интуиция ему подсказывает, что притворяться понимающим слишком опасно.
— Так значит, сами вы не хирург? — говорит Волков таким тоном, будто ему удалось выявить недостаток, который Андрей тщательно скрывал.
— Нет. Я детский терапевт. Меня особо интересуют случаи ювенильного артрита, поэтому доктор Русов изначально и перенаправил мне дело вашего сына. Юрины симптомы при поступлении напоминали симптомы этого заболевания.
— То есть вы хотите сказать, что такой образованный и опытный врач, как вы, работающий в штате одной из лучших больниц города, понятия не имеет, как лечить опухоли?
— Я имею о них общее представление, но я не эксперт. Конечно, на амбулаторный прием ко мне попадают пациенты в том числе и с опухолями; я могу их осмотреть и назначить анализы, но затем все равно направляю к специалисту.