Пока не поздно (Скрябин, Беляков) - страница 29

«Пробегаю мысленно в памяти все мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? для какой цели родился? А верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные; но я не угадал этого назначения, я увлекся приманками страстей пустых и неблагодарных…»

Беспощадному суду совести предает себя лермонтовский герой, хоть и малосимпатичный, но достойный уважения молодой человек. Такие вопросы должен себе задавать каждый — и как можно раньше. И искать на них ответ, быть может, всю жизнь.

Этого не смогли сделать, не сумели дети благополучных родителей, члены криминального «братства» — Глущенко, Вольнов, Маслов, Черепков, Щавель. Ранняя нравственная глухота не дала услышать голос собственной совести, за что каждый получил от жизни жестокий урок. Жаль, поздно.

Николай Волынский

Незнакомые и родные? Уж не оговорился ли автор? Разве эти понятия могут стоять через запятую? Ведь это взаимоисключающие явления. И как могут быть незнакомыми родные дети?! Кто же их знает лучше, чем собственные родители? Лучше матери, которая учила своего любимого малыша ходить и говорить, впервые повела его в школу. И тут вдруг оказывается, что она не знает своего собственного сына. Как это случилось? Об этом и расскажет наша житейская история.

— Мам, а меня из пионеров исключили! — завопил прямо из передней, не успев войти в комнату, Митька.

— Второй раз? Да тебя ж месяц назад уже раз приняли, — сквозь шум воды в ванной мать не расслышала сути.

— Сейчас меня не приняли второй раз, а исключили в первый, — пошутил сын.

Матери же было не до шуток. Растревоженная, она вышла из ванной с мокрой рубашкой в руках.

— Как исключили? За что? — растерянно спросила она.

— Да я в потолок плевал, — бесшабашно объяснил сын.

— На уроке ничего не делал? — испугалась мать.

— Делал. Я же объясняю тебе человеческим языком: пле-вал в по-то-лок. Жеваными бумажками через металлическую трубочку. Вот меня и исключили. Пионеры так делать не должны, — спокойно пояснил он.

— А вот я тебе сейчас покажу, как надо себя вести, — свирепея, крикнула мать…

…После дежурной порки, которая гораздо больше расстраивала мать, чем воспитывала сына, они сидели, обнявшись, и оба всхлипывали.

— Ну миленькая, ну сладенькая, я больше никогда не буду. Хочешь, я эту трубочку в ведро выброшу? — обещал сын.

— Так все равно что-нибудь другое выдумаешь, — вздыхала мать.

В том, что ее Митька обязательно что-нибудь выкинет, Галина Сергеевна не сомневалась ни одной минуты. Так было с первого класса. Первого же сентября он умудрился потерять в школе портфель. И Галина Сергеевна долго бродила по опустевшим классам в поисках новенького клетчатого портфеля. Дальше — больше. Варежкам, тапкам, дневникам и авторучкам, оставленным в школе, уже был потерян счет. Дома же он забывал учебники и тетради, физкультурную форму и цветные карандаши. Более того, часто он забывал… дойти до школы. «Задерживался» где-нибудь по дороге: у гаражей, где чинили машину, у мелкого пруда, в котором резво плавали веселые головастики, или… Да мало ли что интересного можно увидеть на улице!