Иными словами, «западная» гегемония пока сохраняется, но и признаки ее размывания уже заметны. Другое дело, что довольно часто не-западные исследователи лишь пытаются добавить национальную специфику, оставаясь методологически и концептуально в орбите англо-американских «школ». Они нередко ограничиваются просто заменой терминов, ритуальными ссылками на свои религиозные и культурные традиции, примерами и цитатами из мыслителей прошлых веков, но так или иначе принимают (или лишь упрощают) сложившийся канон теории международных отношений. Иными словами, это не альтернатива и всего лишь попытки формулирования локальных внешнеполитических идеологий.
Именно в этом одна из причин того, что «западная» гегемония в области исследований МО сильно продолжает столь мощно влиять на иерархию знаний, перспектив, тем и методов. Как известно, по А. Грамши, доминирование означает «модель», воспроизведение которой последователями и эпигонами повышает престиж и, соответственно, силу доминирующего актора. Ничего драматического вроде бы в этом нет. В конце концов, речь идет о науке. Для нас ведь не так уж важно, что какую-то парадигму в физике предложил немецкий исследователь, а в биологии — японский. Кроме того, мы вряд ли заинтересованы в том, чтобы одновременно получить 200 различных новых теорий международных отношений.
Поэтому однозначно оценивать все теоретические исследования в сфере международных отношений на Западе как «идеологию» этой группы государств совершенно неверно, равно как и отстаивать априорную правильность и ценность любых не-западных теорий. Нужен жесткий, последовательный критический анализ всего того, что наработано в этой сфере и на Западе, и вне его. Принимая уже достигнутое в этой сфере, следует принимать и то новое, что появляется, причем не только на Востоке, но и на все том же Западе. Другое дело, что, вступая в новый мир, нужно задуматься о том, что ключом к его осмыслению, скорее всего, станет не статистика, а деконструкция.