Современная политическая мысль (XX—XXI вв.): Политическая теория и международные отношения (Алексеева) - страница 34

.

Это важно

Позитивизм — это методология и теория, в соответствии с которой только научно (эмпирически) подтвержденные утверждения заслуживают признания в качестве истинных. Утверждения, которые мы могли бы отнести к ценностям (например, суждения о том, что является морально и политически правильным, хорошим, справедливым), рассматриваются просто как субъективные предпочтения, которые никогда не могут получить рационального подтверждения. Только факты и более широкие теоретические концепции, построенные на фактах, могут быть рационально обоснованы. Ценности, соответственно, имеют «субъективный», релятивистский характер.

Историцизм —это представление, в соответствии с которым задачей науки истории (и более широко — наук об обществе) является открытие законов человеческой истории, позволяющих предсказывать будущее. Сам термин введен еще в 1930-х годах Карлом Поппером, полагавшим, что именно историцистские концепции несут ответственность за неудовлетворительное состояние теоретических социальных наук. Историцизм идет еще дальше, чем позитивизм, по пути релятивизма. Даже те истины, которые позитивизм в принципе готов принять как рационально приемлемые, историцизм отвергает как субъективные, ценностные суждения. Типичный историцизм, писал Л. Штраус, требует, чтобы каждое поколение перетолковывало прошлое на основе своего опыта, глядя в собственное будущее.

Релятивизм становится понятным в сравнении с моральным абсолютизмом. Абсолютизм утверждает, что моральность основывается на универсальных принципах (природные законы, совесть). Моральный релятивизм утверждает, что моральность не базируется ни на каких вечных и абсолютных стандартах. Этические «истины» скорее зависят от переменных, таких, как ситуация, культура, принятые правила в среде и т.д.

Интерпретация идей Штрауса. Хотя Штраус и пользовался большим уважением в академической среде, он не был известен широкой публике, подобно Ханне Арендт и другим ее современникам — политическим мыслителям, поскольку занимался преимущественно интерпретацией «классических» текстов и мало интересовался текущей политикой. Слава пришла к нему позднее, спустя почти три десятилетия после его смерти. В конце 1990-х годов, особенно в период деятельности администрации президентов Рейгана и Буша, в частности при принятии решения относительно начала войны в Ираке, многие аналитики обратились к наследию Л. Штрауса, стремясь обеспечить философский фундамент для своих идей и предложений. Например, газета «Бостон глоуб» писала: «Мы живем в мире, во все большей степени сформированном Лео Штраусом, который сегодня считается “мыслителем момента” в Вашингтоне». И в другой статье: «Внешняя политика США сегодня возглавляется последователями Штрауса»