— Аллах акбар! — сказал самый молодой в Чечне начальник спецотдела. — Ля илляха иль алла, — прошептал он, доставая из кармана комбеза дистанционный взрыватель с мигающей на нем маленькой красной лампочкой.
А когда над седловиной Горелой горы вспух огненный шар и секундой позже гулко, с раскатами, громыхнуло, вздрогнувший Царевич — он опять, опять стоял на распутье, у замшелого камня! — поднял к небу голову, но перешедшего звуковой барьер истребителя над Нечистым Полем так и не разглядел.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ,
предпоследняя, в конце которой происходит еще одна неслучайная встреча
Приснился новоцаповский Алфеев с удавкой в руках. Скаля стальные зубы, он опять душил Василису. «А ты думала, шлепнула меня — и дело с концом?! — злорадно сипел он. — Вот и я прежде на этот счет заблуждался, а теперь знаю: есть способы!..» Его перевернутое, мертвое, с дырой во лбу лицо приблизилось. «За тобой должок, Рыжая! — дохнув могилой, прохрипел выходец с того света. — Сейчас я тебя… поцелую!..»
Окоченевшая от ужаса Василиса из последних сил вскрикнула и проснулась…
Тускло светила подвешенная на гвозде керосиновая лампа. Хрумкал соломой ослик. Белыми глазами смотрел в потолок улыбающийся во сне Царевич. Пальцы его босых ног шевелились.
Застреленный из «тетешника» бандюга вот уже которую ночь являлся к ней, а когда Любовь Ивановна, бледная, с бешено бьющимся сердцем, пробуждалась, становилось, как это ни дико, еще страшнее.
Там, в Ростове, в неистово ревущем вертолете майор Вячиков напоследок сказал ей такое, от чего она, отпрянув, недоверчиво вытаращилась: «Господи, и этот, что ли, рехнулся?!» По словам Попрыгунчика выходило, что убитый Василисой милиционер пропал из покойницкой военного госпиталя под Тулой, куда, безусловно, мертвое тело было доставлено часа через три после происшествия. «Его украли?! Но зачем, Господи!..» — удивилась, а точнее сказать, встревожилась ко всему уже готовая Любовь Ивановна, но в ответ услышала такое, что глаза у нее полезли на лоб. «В том-то и дело, вот в том-то и дело, дорогая Вера Станиславовна, — зашептал ей на ухо Вячиков, — в том-то и фокус, что ушел убиенный сам!.. Да, да! Уже взрезанный, поднялся с железного стола и, закатив глаза, пошел к выходу. И сидевший в дежурке прапорщик клянется, что видел это!..»
Господи Иисусе!..
А тут еще эта позавчерашняя стычка во дворике! Один из приехавших с Бесланом боевиков, обмотанный пулеметными лентами громила в берете, гоготнув, хапнул за грудь шедшую к сарайчику Василису. Мелькнула белая кроссовка, вислоусый «дух» утробно крякнул и, остолбенело постояв секунду, тяжело рухнул на спину.