В ту, первую ночь он уже под утро, зевнув, сказал ей: «Отпущу, обязательно отпущу тебя, женщина. Вот возьмем Грозный, и займусь этим вопросом». В душе у Василисы тогда все так и оборвалось: «Ну вот и обманул! Как тот волк во сне, околпачил меня, идиотку! Это бабу доверчивую можно взять, а такой городище с Ханкалой, с блокпостами… Га-ад, зверюга!..»
— Га-аа! — сверкнул зубами сидевший на постели Беслан. — Не веришь?! Вот и зря. Когда правоверный хочет, он, как в песне Дунаевского, всего добьется!.. Я опять хочу тебя, красавица. Иди сюда!..
7 августа вечером Марха крикнула ей в сарай, куда они с Царевичем вот уже две недели как вернулись:
— Эй, рускам бляд, иды — палкомнык завот, чечены Грозным псялы!.. Тфу!..
Большой Беслан в военном камуфляже, в берете с волком на эмблемке ждал Василису за празднично убранным столом.
— Люба, а ты подумала, как повезешь Эдуарда? — не здороваясь, спросил полковник Борзоев.
В глазах у Василисы потемнело. Чтобы не упасть, она прислонилась плечом к дверному косяку.
— Не знаю, самолетом, наверное, — чужим голосом сказала она.
— Костромин сказал, что самолетом нельзя. Вот — держи документы. Здесь твой паспорт, водительское удостоверение и доверенность на машину. Возьмешь мой джип «чероки». Если спинку кресла опустить, Эдуард может лежать… Когда хочешь уехать?
— Сегодня, сейчас! — пошатнувшись, прошептала Любовь Ивановна.
— Сейчас нельзя, — хмуро глянув на нее желтыми волчьими глазами, сказал полевой командир Борзоев, — через посты не пропустят… Водки выпить желаешь, женщина?
Она смотрела на стакан в большой мохнатой руке так отчаянно и моляще, что, сделав всего лишь один глоток кристально чистой горной воды, Зверь вдруг странно помутился взором, а через пару минут уже беспробудно храпел, откинувшись на тахту…
12 августа около десяти часов утра ехавший по трассе Баку — Ростов черный джип «гранд-чероки» с государственными регистрационными номерами В 013 ЭЦ миновал последний блокпост на территории Чеченской республики. Где-то в районе полудня престижную иномарку с пулевыми пробоинами на стеклах видели в Назрани у гостиницы «Асса». В начале пятого сидевшая за рулем джипа молодая рыжеволосая женщина в голубом джинсовом костюме, увидев стоявшую на обочине шоссе пожилую гражданку с чернявым, лет пяти-шести, мальчиком на руках, неожиданно резко остановилась.
— Мария Якимовна, вы?! — выскочив из машины, изумленно воскликнула хозяйка дорогой автомашины.
Да, это была она, та самая, улетевшая из Питера в Грозный гражданочка, глаза которой, грустные, мудрые и темные, как ночь в Гефсиманском саду, неотступно снились по ночам моей героине.