— О-о!.. Ты прижала мою голову к своей груди и зарыдала со мной вместе…
— Что было потом, чудовище? — вскричала Любовь Ивановна, лившая из кофейника мимо чашки.
— Потом?.. Потом ты высморкалась в простыню и, всхлипнув, шепнула мне: «Угомонись, мужик, у меня месячные…»
— Прямо вот так и сказала?! Боже мой, какая же я стерва!.. Тебе кофе подлить?..
Больше ничего такого интересного за завтраком не произошло. Она уже поднималась по лестнице, когда Константин Эрастович вдруг сказал:
— Да, кстати, билет вам, милостивая государыня, уже заказан.
— Билет? — остановилась Василиса.
— Авиабилет на Минводы. Отлет через два часа. Мишаня внизу, в машине…
— Господи! — только и сказала несостоявшаяся миллиардерша.
«Ну хорошо, хорошо, допустим, я кругом не прав, — терзался сомнениями Магомед. — Ашот Акопович никаких тайных замыслов не имеет, два сопливых придурка за мной втихаря не следят, телефон на Староконюшенном не прослушивается. Допустим, что этот вот небольшой пакетик в моих руках — ага, полиэтилен, в который он завернут, не только завязан крест-накрест бечевочкой, но еще и запаян, — допустим, что посылочка сия и в самом деле содержит то, что на ней карандашиком написано: „Тертый корень чемерицы“… Допустим! Но что же следует тогда из этой более чем странной комбинации? Уж не то ли, что я — Борис Магомедович Базлаев — ровным счетом ни шиша не понимаю в происходящем…»
Сделав столь неутешительный для себя вывод, Магомед, сидевший на своем привычном — по правую руку от водителя — месте, щелчком выбросил только что прикуренную сигарету в проносившиеся мимо зеленя за кюветом шоссе.
Звонок, которого он так ждал, раздался накануне вечером. «Человек прилетел, — сказал Ашот Акопович. — Завтра в девять утра подберешь его у метро „Новослободская“ и доставишь во Внуково». — «А посылочка?» Вот тут-то старый ловчила и прокололся: «Посылочка?.. Ах, ну конечно, конечно — посылочку возьмешь у него лично. Это лекарство. Очень ценное, Боря, лекарство. Там, куда ты едешь, дорогой, такого днем с огнем не найти…»
Курьер, которого должен был опознать у метро Торчок, оказался толстенным якутом в большущей, из оленьего меха шапке. Несмотря на теплынь, он был в унтах и в дубленке, крутил головой, вытирался платком, заглядывал в лица прохожим…
«А вот и северный человек!» — без всякого Торчка догадался Магомед, бывший когда-то очень даже приличным следователем. Он ведь с самого начала полагал, что посылочка будет издалека, скорее всего — из Якутска. Узкоглазый гость из алмазных краев на все сто подтверждал его предположения.