Любовь Ивановна Глотова была из породы тех самых типично русских людей, которые сначала что-то делают и только потом уже мучительно соображают, а что же это такое они, блин, понаделали?.. Позднее она никак не могла понять, почему из всех стоявших у аэропорта машин выбрала именно этот черный джип «гранд-чероки». Выбежав из здания аэровокзала, она решительно зашагала в сторону этой роковой для нее иномарки с номерным знаком В 013 ЭЦ и семьдесят восьмым региональным индексом. Не смогла она внятно объяснить мне и то, зачем вдруг на полпути резко повернула вправо и, обогнув скверик, примыкавший к автостоянке, подошла к джипу со стороны его передка. Машину с сидевшим в ней мордатым амбалом и Василису разделяли теперь лишь невысокие, по пояс, аккуратно подстриженные кусты.
Она и сама толком не поняла, что же такое произошло. «Ну, посмотрела на него, — рассказывала она мне, — ну, кажется, пристально, вроде бы в глаза. Он вдруг перестал жевать резинку, вытаращился на меня, замер. А я тогда тихо так сказала: „Ну, чего теряешься, дурик, иди сюда!..“ И, представляете, он послушался. Вылез из тачки и прямиком через кусты полез ко мне, как загипнотизированный…»
Дальше все происходило так, как и предположил Мишаня Шкаф: когда Убивец приблизился к ней, Любовь Ивановна достала из-за лифчика газовый баллончик и от души пшикнула прямо в круглую потную физиономию…
Ключи были в машине. «Гранд-чероки» завелся с пол-оборота — послушный, утробно-мощный, будто только и ждавший Василису. Быстро разобравшись со скоростями, она сдала назад и, резко крутанув руль, выехала с автостоянки.
Второе, совершенно уже необъяснимое событие имело место километрах в трех от аэропорта Внуково. Все тот же патрульный в бронежилете — Василиса запомнила его по белобрысым — ее слова, — неумело подстриженным усам — вышел на дорогу и, махнув жезлом, пошел навстречу. Побледневшая Василиса покорно нажала на педаль тормоза. «Матушка Божия, помоги!» — зажмурив глаза, взмолилась она про себя.
— Ваши документы! — козырнул омоновец.
Словно очнувшись, она встряхнула пожароопасной своей головой и, все на свете перепутав, протянула патрульному вынутую из сумочки аэрофлотовскую багажную бирку.
Глаза у парня с короткоствольным АКСУ на боку были серые, с маленькими золотыми крапинками. Василиса заглянула в них и… и ничего не увидела, но с какой-то вспышечной, немыслимо яркой, как электрический разряд, отчетливостью вдруг почувствовала, что жить этому совсем еще пацану осталось восемь дней с часами…
Сердце у Василисы нехорошо сжалось, рука на руле вспотела.