— Сок я тебе оставлю, — заметил Павел, — мне не жалко.
Она понимала, он вот-вот уйдёт, и собралась с силами, чтобы остановить его. Она не любила просить, но ей пришлось.
— Пожалуйста, мне очень нужна твоя помощь, — сказала она. — Мою ученицу изнасиловали. Она покончила с собой, — говорила Олеся едва не плача.
— И что?
Павел сохранял хладнокровие. У него свидание сорвалось как-никак.
— Меня обвиняют в её смерти.
— Ну, печаль-печаль…
— Но я тут не причем! А твои друзья могут что-то знать.
— Знать? А может, они её изнасиловали?!
— Я так не говорила!
— А ты скажи! А чего? Парни, бухают, по клубам шляются. — Павел фыркнул от негодования. — Насильники! Однозначно!
— Я ни в чем их не обвиняю. Но они могут знать…
— С чего ты взяла?
— Кажется, Петр был с ней знаком.
— И ты с ней знакома и ты ни фига не знаешь. Не знаешь, кого искать, где искать, на фига искать. Ты ненормальная, — он постучал указательным пальцем себе по виску. — Явно ненормальная!
Олесе было нечего сказать. Она молча наблюдала, как Павел покидает кафе. Она не могла его остановить. Слова, будто застыли в её горле. Ей хотелось крикнуть, но голос не слушался её — он не мог прорваться через стену непонимания.
К тому же она упустила, как ей казалось, свою последнюю возможность пролить свет на гибель Юли. И этот факт расстраивал Олесю куда больше. Но сдаваться она не собиралась. Не так скоро.
Павел готов был сражаться за своих друзей, в чем бы их ни обвиняли. Биться до последней капли крови, из последних сил и как в последний раз в жизни. Но как биться с самим собой он не представлял. Он порвал бы каждого, кто обидел бы его друга. Только что делать с сомнением, которое, словно мерзкий червь вгрызалось в его душу всё глубже и глубже с каждым днём?! В этой борьбе Павел был бессилен. А еще он учился на копа, и чувство долга побуждало его защищать не только своих, но и тех, кто в этом нуждается. Он не мог просто закрыть глаза на чужую проблему. Да, он не верил до конца словам Олеси. Ведь порой ложь может звучать убедительней любой правды. Но что если она его не обманула?!
Несколько дней он раздумывал над тем, как ему поступить. С одной стороны, он, как ему казалось, хорошо знал своего друга Петра. А тот всегда был тиши воды и ниже травы. Просто пай-мальчик, неспособный никому причинить вред. Да и с девушками он особо не водился, а тут какая-то школьница-самоубийца. Павел не понимал, как она могла быть связана с его другом. Он знал Петра со школьной скамьи. Они жили в одном дворе, гоняли вместе в футбол, ели из одной тарелки. Павел даже бегал к его мамаше стричь волосы. Нет, Петр в его понимании был отличный друганом и прекрасным человеком.