— Что ты сделал? — возмутилась Олеся.
— Я достану.
— Сама достану!
Она пошарила рукой под досками, нащупав там что-то мягкое.
— Там что-то есть, — вскрикнула она.
Он наклонился и вытащил из-под пола комок волос, а затем рассмеялся.
— Просто мусор.
— Это человеческие, — испугалась она и продолжила искать свой телефон.
Давид тоже присоединился к поискам. Он порылся под досками еще немного и протянул ей телефон. Благодарить она не стала.
— Я тоже что-то нашла.
Она с усилием вытащила из-под досок полиэтиленовый пакет, который зацепился о гвоздь и разорвался.
— Смотрите, — она снова назвала его на вы, но затем исправилась: — ой, смотри!
В пакете оказалось больше десятка рисунков.
— Это Юлины? — спросила она, хотя была практически полностью уверена в этом.
— Наверно.
Давид протянул ей коробку конфет.
— Хочешь?
Она положил конфету себе в рот и принялась листать рисунки. Давид искоса поглядывал на неё. Его раздражал внезапный интерес Олеси к детским художествам. Она же, напротив, с интересом изучала их, умяв еще пару конфеток.
Ей казалось, именно на рисунках Юля отразило всю свою жизнь в диспансере. На них Олеся узнала и Петра, и главврача, и саму художницу и её дядю и сказала об этом Давиду.
— Да какое тебе до них дело, — заметил он, — ты же их не знаешь или знаешь?
— Не знаю, — чуть замялась Олеся. Что-то она стала туго соображать к вечеру. Давид пристально посмотрел на неё, будто ждал, что она будет делать дальше.
— Ну, хватит, — сказал он. — Лучше выпей, — он протянул ей бокал.
Олеся почувствовала, что у нее пересохло в горле. Она сделала несколько глотков из бокала. К её удивлению вино оказалось очень вкусным, и она выпила всё до дна.
— Я пойду, — она встала, собираясь уйти.
Она сделала лишь несколько шагов и у неё закружилась голова. Жар охватил её тело. Она попыталась сделать вдох, но он дался ей с трудом, словно кислород на чердаке закончился. Рисунки выпали у неё из рук и разлетелись в разные стороны. Она пошатнулась, упершись в опорный столб слева от себя. Давид подбежал к ней, чтобы помочь. Он что-то говорил ей, но его слова отзывались странным звоном, который мешал уловить смысл. Она взглянула на него и вмиг его лицо превратилось в поросячью морду. Олеся захохотала, заржала настолько громко, что будь поблизости говорящий конь, то он бы сделал ей замечание. Но она сама мало понимала, что с ней происходит. По её венам будто разливалась энергия, которая вот-вот прорвется наружу. Давид тянул к Олесе свои руки, пытаясь её удержать. Она лишь видела, как из его ладоней вырастают копыта. Тогда она закричала и начала отбиваться от него всеми силами. А затем с оглушительным криком прыгнула на него, как дикий зверь, и они оба повалились на пол, на пыльные доски. Боли Олеся не ощутила. Она продолжала сражаться со свиноподобным Давидом, пока он сам от неё не отполз. В тот же момент Олеся ощутила, что внезапно нахлынувшая энергия покидает её. Она словно обрушила всю её на Давида. Олеся встала на корточки и поползла прочь из этого места, спрятав за пазуху несколько рисунков, что попались ей под руку. Забрать хоть что-то и побыстрее убраться отсюда — такой была цель Олеси. Вот только сил становилось все меньше.