Когда сворачивали на широкий загибающийся кольцом проезд к особняку, Кирк заметил:
– Кот не любит этого типа. Говорит, слишком он возвышенный для нас, грешных.
– Думаю, вы обнаружите, что сейчас у него другое отношение к нам, – хмурясь, сказал отец Адам.
Кирк кисло улыбнулся:
– Кот говорил и об этом. Мол, вы ему предъявили, кто он в вашем табеле о рангах и кто вы.
Священник покачал головой:
– Он поразмыслил о себе и о нас – и изменился. Кирк, люди потому и становятся священниками, что могут менять себя ради других людей и Бога.
Помощник шерифа благодушно пожал плечами. Его шевелюра казалась багровой в свете, сочащемся из-за парадной епископской двери.
– Я – первым, – предложил отец Адам.
Феликс кивнул, закурил, наблюдая, как священник скачет через лужи.
– Феликс? – прошептал рядом Кирк. – Нам и в самом деле придется отрубить ему голову?
– Похоже.
Кирк вздрогнул, отвернулся к окну.
– И кто будет рубить?
– Ворон, наверное же, – хмуро ответил Феликс. – Он может.
– А если не сможет? По мне, скверно он выглядит.
– Тогда кто-нибудь другой.
– Ты?
Феликс ошарашенно уставился на него.
– Почему я?
– Но ты же второй по старшинству.
Феликс посмотрел на него еще секунду, отвернулся. Господи Иисусе! Они это вбили себе в головы? Я, собравшийся линять отсюда?
И тут же напомнил себе, что собирался, да так и не собрался. А теперь твари нашли и храброго стрелка.
Дерьмо. Тем более надо драпать, и поскорей.
Только внутри паскудно. Будто виновен перед кем.
А я ни перед кем не виноват. Правда. Ни перед кем.
Твою мать.
Он яростно расплющил окурок о встроенную пепельницу.
Сзади окатило светом фар – подъехал и встал «блейзер». Феликс переглянулся с Кирком, вылез наружу, поздороваться.
Кот выглядел жутко: лицо серое, мучнистое. А вот Ворон, на зависть бодрый и здоровенький, расправил широченные плечи, весь как штык… хотя, нет. Гляньте в глаза. Будто провалились в черноту, слепые и тусклые.
– Ох, Феликс, – вскрикнула Аннабель, вся в слезах.
Затем она учинила странное: крепко обняла, уткнулась в грудь и всхлипнула.
Феликс безразлично посмотрел на нее, затем сделал то, что она хотела: обнял, погладил. Внезапно подумалось: нет, не то, что она хотела. Что ожидала.
Он стоял и держал плачущую Аннабель и увидел Даветт, тоже в слезах. Она фальшиво улыбнулась ему, он выдал такую же улыбку в ответ.
И кем эти люди считают его?
– Мистер Ворон! – позвали от двери.
Надо же, из дому сам епископ, а с ним отец Адам и вся свита следом, и чуть не вприпрыжку!
– Мистер Ворон! – повторил запыхавшийся епископ. – Мы очень скорбим о вашей потере. Мы…