Медленно идут испанские поезда. Из окна можно вдоволь наглядеться на море, на горы, на кипарисы, сторожащие деревенское кладбище, на редкие пальмы, на агавы, лезущие под колеса. Можно прощаться со страной, как с человеком: длительным, навсегда запоминающим взглядом. Поезд дымит, кряхтит и едва ползет, а в окнах и на площадках люди, на которых топорщится штатская одежда, смотрят, смотрят, смотрят.
Два года жизни и сражений, родные могилы, страна, которая стала дороже самого близкого человека. Интернационалисты пришли помочь испанскому народу, он научил их той человечности, которая в зареве войны и в глубине горя становится историей и искусством. Теперь они должны сойти со сцены. Эта пьеса будет разыграна до конца без них.
Правительство республики отказалось от их помощи. Оно все еще надеется, что лондонский комитет Лиги Наций по невмешательству перестанет вмешиваться в дела республики и помогать Франко. В республике не останется солдат-иностранцев. Она просит, чтобы Франко в свою очередь убрал интервентов. Как будто можно сравнивать «добровольцев свободы» с наемниками! Байрона со шпионом Лоуренсом! Как будто кто-нибудь решится задерживать пароходы, идущие к Франко, как задерживаются те, что идут в Барселону! Как будто жест отчаяния пойдет кому-нибудь на пользу, кроме Франко! В Риме по-прежнему печатаются длинные списки итальянских солдат, убитых на фронтах Испании, а в Берлине газеты утверждают, что решающую роль в Испании играет немецкое оружие, но в комитете по невмешательству эти газеты цитирует только советский представитель.
В одном из батальонов комиссар долго думал над тем, как объявить об эвакуации. Слишком обидно получать «расчет».
— Товарищи, — сказал он, — вы столько раз спрашивали меня, когда кончится война, вы так мечтаете о том, чтобы вернуться домой, и надо сказать, вы действительно воевали больше года и столько перенесли, что вполне заслужили право на отдых. Ваше желание исполнилось, вы отправитесь домой…
Смотрит — солдаты плачут…
На Эбро батальон, сражавшийся в составе испанского соединения, был отведен во вторую линию, и там солдатам объявили, что для них война кончилась. Им сказали много трогательных слов, им обещали память и вознаграждение. Они слушали опустив головы и в свою очередь благодарили — за хорошее отношение, за обещания. Потом они разошлись и начали говорить о будущем, обсуждать, как раздобыть штатскую одежду и как найти дома работу. Долгим взглядом они обводили пейзаж, вздыхали и говорили: