Между тем учеба в Оксфорде, мягко говоря, не отнимала много времени и сил: «Фактически мы не делаем ничего; мы довольны уже тем, что мы есть», – сообщалось читателям школьной «Хроники» в ежегодном «Оксфордском послании» от выпускников школы короля Эдуарда. Классические дисциплины Толкин изучал спустя рукава. Старым друзьям о толкиновском «главном пороке – расхлябанности» было давно известно; но теперь и проректор сделал пометку напротив его имени: «очень ленив». На самом-то деле Толкин был очень занят – но не Эсхилом и Софоклом. Он вступил во всевозможные общества колледжа, а также вошел в состав регбийной команды (хотя здесь уровень был куда выше, и он не то чтобы выделялся – он считался «боковым полузащитником, ни больше ни меньше»). Однако гораздо более сильным отвлекающим фактором стало его растущее увлечение финским эпосом «Калевала».
Толкин открыл для себя этот цикл народных легенд еще в школе. Его «чем-то бесконечно привлекала атмосфера» стихотворного эпоса, недавно опубликованного в дешевом издании на английском языке, – эпоса о поединках северных колдунов, о влюбленных юношах, о пивоварах и оборотнях. Для молодого человека, которого столь влекло к той смутной границе, где письменные исторические источники уступают место эпохе полузабытых устных преданий, «Калевала» обладала неодолимой притягательной силой. А какие имена! – в индоевропейской семье языков, от которой произошел английский, Толкин ничего подобного не встречал: Миеликки, хозяйка леса; Ильматар, дочь воздуха; Лемминкяйнен, беспечный искатель приключений. «Калевала» настолько захватила Толкина, что он позабыл вернуть школьный экземпляр первого тома, о чем Роб Гилсон, сменивший Толкина на посту библиотекаря школы короля Эдуарда, вежливо напомнил ему в письме. Так что, имея в своем распоряжении все, что было ему нужно или что его действительно интересовало, Толкин нечасто захаживал в библиотеку Эксетер-колледжа и на протяжении всего первого года обучения взял на руки только одну книгу, имеющую отношение к классическим дисциплинам («Историю Греции» Гроута). Когда же он все-таки заглянул в библиотеку, полки с античными авторами он обошел стороной, зато раскопал настоящее сокровище: новаторскую грамматику финского языка за авторством Чарльза Элиота[18]. В письме к У. Х. Одену в 1955 году Толкин рассказывал: «Все равно что найти винный погреб, доверху наполненный бутылками потрясающего вина, причем такого букета и сорта, какого ты в жизни не пробовал». Со временем Толкин заимствовал из этой грамматики музыку и структуру финского языка для своего языкотворчества.