– А парики он тоже делает? – спросил Тюрлюпэн.
…Ах, как я счастлив был тогда,
Какие нежные названья
Дарили мне уста твои!
Нетленны все воспоминанья…
– Скоблит людям подбородки! Король! Я ошеломлен! – говорил Тюрлюпэн.
…О нашей сладостной любви.
И как я ни вздыхаю томно,
Сердечной муки не уйму…
– Довольно! – крикнула мадемуазель де Лаван. – Ваши стихи, Тирсис, весьма посредственны сегодня. Видела я уже влюбленных, сочинявших лучшие стихи.
Грустные, минорные аккорды исторг из своего инструмента господин де Сент-Эньян и пропел в заключение:
Я опускаю лютню скромно,
Покорный слову твоему.
Потом он встал и произнес, подняв страдальческие глаза к потолку, вздохнув и поклонившись:
– Вы очень жестоки, Клеониса, к преданнейшему из ваших друзей. Вы знаете, что я вас люблю.
– Я это знаю, – сказала девушка и швырнула хлебным шариком в грудь Андромеды. – Знаю, но никогда не придавала значения вашим чувствам.
– Я нахожу, – сказал Тюрлюпэн, – что слова, пропетые этим господином, чье имя я позабыл, заслуживают внимания. Мне жаль, что я не обучен играть на этом инструменте и петь под его аккомпанемент.
– До вашего прихода, сударь, у меня еще была некоторая надежда, – обратился к Тюрлюпэну несчастный влюбленный, – но теперь мне приходится опасаться злейших бед. Клеониса любит вас, в этом невозможно сомневаться. Замолвите же ей словечко для меня. Я этого жду от вашей доброты.
Тюрлюпэн дружески похлопал молодого дворянина по плечу.
– Я в этих делах мало понимаю, – ответил он, – однако вижу, что мадемуазель принадлежит к тем особам, по отношению к которым нужно вести себя настойчиво. Не следует падать духом. Мой совет – попытайтесь-ка взять ее подарочками: подносите ей то цветы, то ленты или перчатки, или скляночки с духами.
– Черт побери! – воскликнул господин де Гюнольде. – Это совсем неплохая мысль. Что вы на это скажете, Клеониса?
– Скажу, – ответила девушка, хлопнув веером по парику Тюрлюпэна, – что этот господин де Жослэн изрядный бесстыдник. Но дворянину, приехавшему из таких далеких краев, нужно многое прощать. Он мне нравится. Я нахожу его очаровательным. Господин де Жослэн, я знаю, что вы меня любите, и разрешаю вам признаться мне в этом.
– Клеониса! – простонал господин де Сент-Эньян. – Сжальтесь же надо мной. Вы меня убиваете. Каждое ваше слово пронзает мне сердце.
Господин де ла Рош-Пишемэр поднялся со своего места. Он стоял, скрестив руки на груди, и лицо его, озаренное отблесками огня, выражало злобу и презрение.