Хмель восторга охватил их. Они уверились в победоносном исходе своего предприятия, когда увидели в своей среде человека, которого боялся Ришелье как никого другого. Что приговоренный к смерти Неустрашимый дерзнул явиться в Париж, не только было для них предзнаменованием победы, но и свидетельствовало о бессилии режима, против которого они боролись всю жизнь с ненавистью, унаследованной от отцов.
Ликование их по поводу этого дерзновенного поступка выражалось в диких, экстатических возгласах:
– Неустрашимый! Это Неустрашимый! Слава герцогу де Вандому! Он прислал к нам лучшего своего представителя.
– У нас не было вождя! Теперь он есть у нас! Теперь – смело в бой!
– Исход сражения решен, прежде чем оно началось!
– Лев против крысы! Какое зрелище!
Тюрлюпэн стоял поодаль, прислонившись к перилам лестницы. Равнодушными глазами взирал он на суматоху и, только заметив посреди бесновавшихся от радости дворян своего врага, господина де ла Рош-Пишемэра, вскипел от гнева.
«Несчастный! – думал он. – Этого новоприбывшего дворянина, у которого вид отъявленного фанфарона и драчуна, он обнимает и лобызает и вытворяет с ним бог весть что. С ним он дружит, а меня собирается укокошить. Мне кажется, он догадался, что я не умею как следует действовать шпагой, вот он и думает, что справится со мной легко. Но он ошибается. Будь я турок, если не задам ему перцу».
Тюрлюпэн был теперь очень уверен в себе и полон воинственного пыла, потому что его осенила удачная мысль:
«Писец! Вот кто даст мне совет! – говорил он себе. – Он меня заранее снабдил ответами на все вопросы. Он знает, наверное, и всевозможные преимущества при фехтовании. От него я получу указания, как нужно мне действовать, чтобы проучить этого задирающего нос мерзавца. Экий негодяй! Он думает – иметь со мной дело не опасно. Но он ошибается. Я не один, у меня есть советчик».
Тюрлюпэн потер себе руки. Он знал, что может в любой час разыскать писца на берегу реки. И так велико было его доверие к изобретательности писца, что охотнее всего он побежал бы к нему сейчас же за советом. Но ворота были заперты, и Тюрлюпэну не приходило на ум предлога, который бы позволил ему в этот поздний час ночи ненадолго отлучиться из дворца.
Между тем ликующие дворяне, размахивая шляпами, шарфами и шпагами, повели наверх представителя Вандомского дома, в пиршественную залу. И Тюрлюпэн присоединился к ним, замыкая триумфальное шествие.
Пробки полетели в воздух, загорелись восковые свечи, все стали пить за здоровье герцога де Вандома и обоих его сыновей. В углу залы молча и сосредоточенно плясал паванну совершенно охмелевший господин Лекок-Корбэй, под музыку, внятную только ему.