Но не должны они оставаться наедине! Она не должна лежать в его объятиях! Пусть они оба не думают, будто могут скрыться от Дембы и от всего света.
Он не мог не взбежать по лестнице. Он не знал, что сделает, как и что скажет. Ему хотелось только взломать дверь и вдруг появиться в комнате как укор, как жалоба, как угроза, как тревожный сигнал.
И он пошел, задыхаясь, сжав кулаки, и все же – с трепещущим от страха сердцем – пошел к воротам.
Но тут из ворот вышел вдруг на улицу молодой человек. Это был Георг Вайнер, и он был один.
Подойдя к краю тротуара, он поглядел вправо и влево вдоль улицы и подозвал фиакр.
Одно мгновение Демба смотрел на соперника в крайнем изумлении. Потом с большим облегчением перевел дыхание.
Георг Вайнер был дома совсем один. Да. Сони у него не было. Они не обнимались, не целовались в темноте. Только собираясь уходить, Вайнер погасил свет в своей комнате.
Пускай вчера она была у него, пускай завтра опять придет! Это было ему совсем неважно. Но что Соня теперь, как раз теперь, когда Демба в бессильном гневе не спускал глаз с окна, не была наверху, это делало Дембу счастливым. Внезапно наступивший в комнате мрак означал только уход Георга Вайнера из квартиры, и это наполняло Дембу благодарностью и радостью.
И теперь, когда спокойствие опять вернулось к нему, он попытался еще раз спрятаться за красивыми словесными оборотами. Но гладкие фразы утратили свою обольщающую и успокаивающую силу.
Нет. Ничего не поделаешь. Теперь он не может уйти домой. Еще раз должен он с нею повидаться перед ее отъездом. Еще раз стоять перед ней, смотреть на нее, слышать ее голос и смех и безмолвно с ней проститься.
Георг Вайнер собирался сесть в фиакр. Он, казалось, торопился. «Должно быть, он едет к ней, – подумал Демба. – И теперь он должен будет мне сказать, где ее можно видеть».
– Здравствуйте, коллега! – сказал Демба и вынырнул из мрака.
Георг Вайнер обернулся.
– Добрый вечер, Демба, – сказал он холодно.
– Вы куда? – спросил Демба, и сердце у него при этом заколотилось.
– В погребок «Резиденция», – ответил Вайнер.
– В «Резиденцию»? Там уютно, не правда ли?
– Довольно уютно.
– Чрезвычайно уютно в «Резиденции»! – пылко сказал Демба. – Возможно, что и я туда приду.
Демба был в раздраженном состоянии духа, когда открывал дверь. Он больно ушибся коленом о стул в темном коридоре, который вел в отдельный кабинет. Вошел он не сразу; остановился в дверях, под прикрытием вешалки, нагруженной шляпами и пальто.
В маленькой комнате было слишком натоплено. Свет ослепил его; однако Демба сразу заметил, что Сони здесь нет. Но он увидел тут в сборе ее приятелей и приятельниц, в обществе которых она почти постоянно бывала последнее время. Тут были две барышни, учившиеся на драматических курсах. Против двери сидел доктор Фурман, коренастый мужчина с лицом сердитого бульдога и шрамом на левой щеке. У него был зычный, пронзительный голос, звучавший, как рожок автомобиля. Являлось желание быстро отскочить в сторону всякий раз, как он начинал говорить. По другую сторону стола, против Георга Вайнера, сидел, к величайшему огорчению Дембы, в облаке сигарного дыма и со своей вечной, ничего не говорящей улыбкой на губах Эмиль Хорват.