– Поймите меня правильно, – не отставал Бехайм. – Часть денег я отсчитаю вам сей же час, за этим столом, как только мы придем к согласию.
Манчино отмахнулся.
– Я-то хорошо вас понимаю, а вот вы меня, как видно, нет, – сказал он. – Я не могу вам служить и причины назвал. Вдобавок учтите, Боччетта старик. Много ли славы – связываться с ним.
– Да вам никак слава нужна? – заволновался Бехайм. – А деньги, которые можно заработать на этом деле, причем с легкостью, вас не интересуют?
– Ради денег пусть кто другой старается, – решил Манчино. – Мне эти деньги без надобности. И давайте закончим разговор, продолжать его бесполезно. А теперь, с вашего разрешения…
– Что ж это на вас нашло? – озадаченно вскричал Бехайм. – Всего несколько минут назад вы говорили вполне разумно, а теперь хотите бросить меня в беде? Хотя прекрасно знаете, сколь это для меня важно. Как же мне выручить мои дукаты, которые этот мошенник противозаконно присвоил?
– Коли хотите – дам совет, – сказал Манчино, вставая. – Не торопите события, пускай они идут своим чередом, наберитесь терпения и не совершайте опрометчивых поступков. Все образуется. Нынче вы понесли убыток из-за Боччетты, завтра сами кого-нибудь в убытке оставите.
– Черт побери! – разозлился Бехайм. – Вы что городите? Хватит болтать чепуху! Вот только что вы уверяли, что он свое получит и что я могу на вас положиться. А теперь, когда надо браться за работу и употребить кинжал ради благого дела, – теперь вы струсили?
– Да, наверно, – сказал Манчино. – Такая уж у меня натура.
– Вы трус и бахвал! – напустился на него Бехайм. – Обманщик, воистину француз-голодранец! Вертопрах и самохвал!
– Ладно, коли вам это в удовольствие, можете и так меня называть, – отозвался Манчино. – А раз вы теперь все сказали, ступайте с богом! Да, сударь, самое лучшее для вас – поскорее отсюда исчезнуть, потому что не ровен час у меня лопнет терпение.
Левой рукой он стиснул рукоять кинжала, а правой повелительно указал на дверь. За соседними столами тем временем смекнули, что тут разгорается ссора, и резчик Симони встал, намереваясь унять противников.
– Эй! – воскликнул он. – Который из вас двоих вздумал затевать тут свары и смуту?
– Неужто немец сызнова упился? – полюбопытствовал кто-то из камнерезов.
Манчино успокоительно махнул рукой: дескать, пустяки, не обращайте внимания. И пояснил:
– Всяк по-своему с ума сходит, и вот он вбил себе в голову, что непременно должен сделать из Боччетты честного человека.
– Честного? – завопил Бехайм. – При чем тут честность? Я хочу получить свои семнадцать дукатов!