– Премного благодарен! – Со стариковским кряхтением он выбрался из кресла, уставшие за день ноги загудели. – Так я загляну к вам завтра, Мирослава Сергеевна?
– Всенепременно! – перешла она на точно такой же елейный тон. – Можете располагать моим временем!
Вот же язва, а не девица!
* * *
Из кабинета Мирослава вышла почти сразу за следователем. Этот дядька вызывал в ней сложные чувства. Он производил впечатление еще не старого, но уже равнодушного, уставшего и давно потерявшего боевой запал человека. Но это ровно до тех пор, пока не начинал задавать вопросы. Странные, заковыристые, временами даже опасные. Пожалуй, старший следователь Самохин был живой иллюстрацией того, что внешность бывает обманчива. Он не собирался заметать это дело под ковер, как сделали его коллеги тринадцать лет назад. Хорошо это или плохо, Мирослава пока не решила. Но то, что в первый же день расследования Самохин обнаружил мертвое тело, говорило о многом. И байки деда-рыбака не имели к действительности никакого отношения. К затону старшего следователя Самохина привело что-то или кто-то не менее опасный, чем Свечной человек.
Вот она и вспомнила, как звали горисветовского маньяка! Свечной человек его звали! И нетрудно догадаться, почему… Понять бы еще, кто такая Хозяйка свечей. Взгляд Мирославы остановился на портрете Агнии Горисветовой. Агния смотрела на нее с внимательным прищуром. Или это просто игра света и тени?
Как бы то ни было, а ей стоило бы получше узнать историю усадьбы. Не ограничиваться скупой информацией, выложенной на сайте школы, а копнуть самой. И копнуть поглубже! Если не получается разобраться с собственным прошлым, то почему бы не попробовать разобраться с прошлым рода Горисветовых? Ночь предстоит длинная, провести ее она планирует в одиночестве. Никаких Славиков! Никаких игр в зай и тигриц! В конце концов, она может просто не открыть дверь.
Прежде чем отправиться к себе, Мирослава уже привычно обошла территорию. Начала с конюшни, но дяди Мити на месте не оказалось. Да и немудрено, часы показывали половину десятого вечера.
Оставшиеся в школе ученики были в своих комнатах. Мирослава вдвоем с Лисапетой дважды пересчитала их по головам. Насчитали тринадцать человек. Вот такая чертова дюжина одаренных, но никому не нужных детишек! Лисапета выглядела смурной и расстроенной. Мирослава подозревала, что это из-за найденного в затоне утопленника, который с великой вероятностью мог оказаться пропавшим Разумовским. Не то чтобы она так уж много помнила из того страшного лета, но кое-что в ее памяти все-таки сохранилось. Наверное, это были безопасные воспоминания, которые не нужно было запирать ни в потайной комнате, ни в потайном ящике. В этих воспоминаниях Лисапета была на десяток лет моложе и на несколько десятков килограммов стройнее. В этих воспоминаниях она была легка и полна оптимизма. Или это был не оптимизм, а влюбленность? Сколько раз маленькая Мирослава видела ее, спешащей по парковой дорожке к Свечной башне? Сказать по правде, много! И выходящей из башни тоже видела. И мечтательное выражение на некрасивом, краснощеком лице помнила.