В записи от 17 декабря 1973 г.: «План не выполнен по энергетике, металлу, химии, легкой промышленности и т. д. На 74 г. намечен предельно напряженный план, иначе горит пятилетка: за три ее года прирост 44 млрд рублей из 103 млрд запланированных на всю пятилетку. 60–70 млн тонн металла у нас во время переработки идет в отходы. По тоннажу металлообрабатывающих станков мы производим столько же, сколько США, Япония и ФРГ вместе взятые, а по числу сделанных из этого металла станков и по их производительности далеко отстаем от каждой из них. Финляндия вывозит древесины в 10 раз меньше, чем мы, а выручает валюты по этой статье экспорта в два раза больше. Это потому, что от нас она уходит в элементарно необработанном виде… В 1955 задумали строить в городе Салавате завод полированного стекла. Проект был готов к 1962. Но в 1961 англичане предложили нам лицензию на завод с иной, огневой методологией. В 1965 мы купили у них лицензию, по которой уже работают три завода и дают великолепное стекло. Между тем салаватский завод продолжал строиться. В 1972 был закончен, но выяснилось, что установленное оборудование стекло не полирует, а ломает. Все оно было пущено на переплавку. А кто ответственный за все это, до сих пор установить не удалось» [402].
Все вышеприведенные примеры действительно могут вызвать усмешку, потому что мы привыкли под влиянием старших родственников, постсоветского образования и пропаганды думать, что советская социалистическая система планирования была чуть ли не безупречна. Особенно часто об этом упоминают именно сейчас, когда уровень коррупции и бардака считается весьма высоким, либо же вспоминают «проклятые 90-е», противопоставляя им порядок советской системы. Но едва ли 90-е виноваты во всех бедах, если даже о второй половине 1980-х, когда уровень жизни граждан СССР был наиболее высоким за всю советскую историю, в ежегодных статистических сборниках можно было прочитать такое: «Значительные потери животноводческой продукции в сельскохозяйственных предприятиях допускаются из-за большого падежа скота, высокой яловости маточного поголовья. В 1989 г. в колхозах, совхозах и межхозяйственных предприятиях допущен падеж 2,8 млн голов крупного рогатого скота, 7,9 млн свиней и 9,9 млн овец и коз. Многие сельскохозяйственные предприятия не обеспечили в полном объеме поголовье скота кормами на период зимовки. Во многих хозяйствах низка продуктивность скота. В 1989 г. в 6,2 тыс. сельскохозяйственных предприятий (14 % от общего числа) среднегодовой надой молока на одну корову составил менее 2000 кг, в 6,6 тыс. (14 %) выход приплода телят на 100 коров – менее 70 голов. Несмотря на увеличение реализации мясных и молочных продуктов, не удалось преодолеть напряжение в обеспечении населения мясом и животным маслом. В ряде районов страны продажа их регламентировалась. Еще не везде используются возможности нового порядка планирования, позволяющего за счет наращивания производства обеспечить прибавку продукции для местного снабжения. Около 28 % всех рынков не оборудованы электроосвещением, более половины – не имеют водопровода. Менее 30 % колхозных рынков обеспечены складским хозяйством и менее десятой части – складами холодильниками с машинным охлаждением. Гостиница или дом колхозника имеются в среднем на семи из ста рынков, только на одном из трех рынков – предприятия общественного питания»