[91].
Итак, «лишенцев» всячески притесняли, причем далеко не всегда вопреки законам, а вполне в соответствии с их предписаниями. Притесняли абсолютно произвольно, о чем уже было сказано выше, и не только «бывших господ», но и маленьких детей. Енукидзе озабочен не тем, что лишенцев выселяют из Москвы, а тем, что их выселяют до того, как разработан соответствующий закон, до того, как органы НКВД и Моссовета разработают инструкции по выселению. Впрочем, в последней части письма он предлагает упорядочить процесс и привести практику в соответствие с законом, поскольку местные власти, несомненно усердные в построении социализма, все-таки перегибают палку.
Но не стоит думать, будто руководство СССР взялось защищать «лишенцев» (оно же их и породило). Люди, которые были «лишенцами», продолжали подвергаться преследованиям, но уже куда более широкомасштабным, чем ранее. Мы уже говорили о ссылках «кулаков», которые продолжались на протяжении всех 1930-х гг. Миллионы людей тогда оказались буквально вырваны с корнем от своего дома, семьи, родины. Прошедшие через спецпоселения «кулаки» могли восстановить себя в правах, но это удавалось далеко не всем. Да и кто бы вернул жизни детей, которые погибли в ходе кампаний высылок. Для многих священников 1930-е оказались худшими годами их жизни, потому что именно тогда многие представители Церкви были физически уничтожены, вместе с церквями, о чем ранее мы также говорили в главе «Борьба социалистов с христианской религией в России». Судьба «частников» тоже была незавидной, ибо к 1935 г. всякая частная деятельность была окончательно запрещена, а репрессии и ограничения к ним начали применять гораздо раньше. Значительное количество родственников «лишенцев», их детей, были использованы как дешевая рабочая сила на сталинских стройках в качестве «тылоополченцев». За период с 1930 по 1937 г. более 90 тыс. человек прошли через работы в тыловом ополчении, задействованном преимущественно в тяжелом труде на шахтах, лесоповале, строительстве дорог [153, с. 52]. Большинство их были детьми представителей «эксплуататорских классов», т. е. по факту их вина была лишь в происхождении из семьи кулака или священника, торговца и т. д. Например, среди тылоополченцев, приданных НКПС (Народный комиссариат путей сообщения), в 1932 г. 82,3 % были детьми представителей классово «неполноценных». В отдельных батальонах тылового ополчения данный показатель был еще выше – например, как в 32-м батальоне, дислоцированном на Урале, где члены семьи «лишенцев» составляли более 90 % [153, с. 59]. Таким образом, в основе пополнения тылового ополчения рабочей силой лежала дискриминация за социальное происхождение, и это не было «перегибом на местах», а являлось вполне осознанной и многолетней политикой нового социалистического строя.