После войны произошло то, что мы можем назвать «легитимизацией» большевизма. Теперь уже нельзя было так просто отвергнуть партию, под руководством которой страна одержала победу над нацизмом. Тем более с этой партией имели дело западные державы. Вполне возможно, что война даже продлила жизнь советскому строю, но, с другой стороны, она сделала его значительно мягче. После смерти Сталина в 1953 г. численность заключенных в системе ГУЛАГ стала снижаться, а в 1956 г. он был официально расформирован. Сотни тысяч людей смогли обрести какую-никакую свободу с поправкой на советские реалии, однако к прежней нормальной жизни, с учетом утраты имущества, прежних связей и даже семьи, а также ограничений на проживание в определенных областях, они вернуться уже не могли. При Маленкове была начата реабилитация жертв политических репрессий, которая продолжается по сей день.
Были и другие немаловажные факторы в сворачивании социалистического эксперимента. Во-первых, это исчезновение классов. В самом деле, здесь социалистам удалось достигнуть определенного успеха. К 1960-м гг. уже не осталось тех, кого можно было бы репрессировать за социальное происхождение: большая часть населения состояла из городских и сельских пролетариев (колхозников и работников совхозов), работников интеллектуального труда и номенклатуры, формально тоже относящейся к «авангарду пролетариата».
Во-вторых, как ни странно, произошла русификация партии. И если на среднем и низшем уровнях русские всегда были в большинстве, то на высшем уровне это не всегда было так и абсолютное русское большинство установилось только с течением времени. В 1917–1919 гг. доля притока русских в высшую партийную элиту составляла всего 44,4 %. Но во время войны и в целом в 1940-е гг. эта доля выросла до 93 %, хотя чуть позже снизилась. В 1960–1969 гг. она составляла 69,6 %, а к концу 1980-х – 75 % [55]. Интересно, что на VI съезде РСДРП(б) в 1917 г. из 264 делегатов русские составляли 53 %, евреи 16,9 %, латыши 9,9 %, поляки 4,7 %, малороссы 3,5 %, грузины 3,5 %, литовцы 2,3 % и т. д. [232]. В последующем съезды партии имели куда большее русское «ядро», что усиливало русские националистические тенденции в РСФСР, с которой и начался полномасштабный распад СССР. Дело в том, что русские за все время существования СССР так и не получили не только русской национальной республики, но и отдельной компартии для многонациональной РСФСР (у остальных союзных республик она была). Большевики не допускали такого положения дел осознанно, понимая, что в этом случае во всесоюзной партии будет доминировать российское отделение. Неудивительно, что даже на уровне государственных, а не партийных, должностей, когда в 1990 г. появилась должность президента СССР, Михаилу Горбачеву пришлось делить власть именно с президентом (а прежде председателем Верховного Совета) РСФСР Борисом Ельциным, и в итоге последний оказался ключевой фигурой в вопросе расформирования Союза.