О преодолении человека в социализме мы еще поговорим в конце этой части книги, здесь же важно отметить, что антропология нацизма представляла собой не что иное, как деконструкцию человека. То, что мы сегодня в шутку называем «черепомеркой», в то время считалось способом отбора «правильных» с точки зрения нацистских догм физических черт, отбора искусственного и априори исключающего естественный ход вещей – это социальная инженерия в чистом виде. Все остальные, кто не вписывается в дивный новый мир национал-социализма (Untermensch), должны были просто прекратить свое существование.
Национал-социализм, несомненно, является разновидностью социалистического учения, возникшего в XX столетии. Для тех же, кого я не убедил в этой главе, и тем, кто считает, что нацистам нечего делать в монографии, посвященной истории социализма, могу в качестве последнего своего аргумента посоветовать обратиться к теории подковы. Согласно этой теории, «ультралевые и ультраправые на самом деле не являются антагонистами и не находятся на противоположных концах линейного политического спектра, а во многом походят друг на друга, напоминая концы подковы» [442].
К XX столетию весь цивилизованный мир уже забыл о том, что такое настоящий голод, когда из-за неурожая гибли или доходили до жалкого состояния каннибализма миллионы людей. Развитие техники и науки избавило человечество от мучительной зависимости от погоды. Социализм, восхищаясь передовыми технологиями, вооружившись обещаниями сделать прогресс еще интенсивнее, чем при капитализме, странным образом, наоборот, заставил вспомнить весь мир, что такое голод. Все крупнейшие эпизоды голода XX столетия, кроме голода в Бенгалии 1943 г., находившейся в прифронтовой зоне, приходятся на страны, где в то время у власти находились социалистические экспериментаторы. И едва ли это может быть простым совпадением. Хотя социалисты, разумеется, не желали этого, но, руководствуясь догмами своей идеологии, допустили масштабные трагедии в своих странах. Особенно сильно не повезло России, где на социалистическое правление пришлось целых три крупных голода, один из которых, голод 1931–1933 гг., мы уже рассматривали во второй части книги.
В этой главе, прежде чем мы перейдем к истории голода при социалистических режимах, нам необходимо дать разъяснение, чем отличается голод от голодания, и рассмотреть другие эпизоды голода и продовольственных кризисов, не связанных с социалистической политикой. Это важно в силу того, что апологеты социализма в России часто приводят в качестве контрпримера, скажем, голод 1891 г. в Российской империи или голод в Бенгалии. Нам нужно понять, почему такие примеры некорректны.