[18, с. 234–235]. Годом позже Энгельс уже обеспокоен «по поводу расходов Маркса: наследства, конечно, позволили уплатить накопившиеся долги и обустроить дом (на это ушло 500 фунтов), но его теперешний образ жизни сильно выбивается за рамки 200 фунтов, ежегодно предоставляемых ему Фридрихом. Состояние его финансов просто бедственно, и летом 1865 года Карл пишет, что прожил последние два месяца благодаря тому, что опять заложил главное свое имущество – столовое серебро Женни. Та разделяет тревогу Фридриха: дом – “настоящий дворец, чересчур большой и слишком дорогой”. Тогда Карл пишет своему другу: “Действительно, я живу в доме, который мне не по средствам”, но “это лучший способ не только возместить детям все, что им пришлось вынести, но и позволить им наладить связи и знакомства, которые обеспечат их будущее”» [18, с. 251–252].
О тяге к роскоши Владимира Ленина, большую часть жизни прожившего за счет денег, присылаемых мамой [54], периодических заработков от издательства журнала, а затем и казны партии, ставшей весьма обильной благодаря «экспроприациям» и поддержке со стороны обеспеченных сторонников, свидетельствует место, которое он выбрал своей резиденцией после переворота 1917 г. Ильич занял дворянскую усадьбу Горки и жил там, не меняя ничего в интерьере (т. е. интерьер оставался вполне себе «капиталистическим»). А после его смерти шикарный дворец был занят его младшим братом Дмитрием, который никуда не собирался съезжать. «Выдворить его оказалось решительно невозможно: упрямый Дмитрий не хотел покидать Горки, хотя имел прекрасную квартиру в Москве. Он только пил красное вино и катался по парку на автоматической инвалидной коляске, которую купил в Англии для Ленина нарком внешней торговли СССР Красин. В 1943 году Дмитрий Ульянов умер, и его семья наконец покинула усадьбу. Шубина сказала, что в архиве сохранился список вещей, которые намеревалась перевезти в Москву вдова покойного. Перечень гарнитуров, фарфоровой и серебряной посуды занимает два листа и пестрит отчаянными пометками первого директора музея: “Нельзя!”, “Имеет отношение к Ленину!” и т. д.». [410]. Впрочем, неплохо Ленин жил и в эмиграции, выбирая самые цивилизованные места: Швейцарию и Лондон. Ему не было чуждо восхищение благами «капиталистической» цивилизации, что, впрочем, совершенно не противоречит научному социализму, но, с другой стороны, может служить постоянным источником «соблазна» и в конечном итоге образу жизни, который совершенно не отличается от образа жизни и даже мышления «буржуа». А это порождает вопрос: насколько честна ваша борьба за лучший мир? Почему именно социализм, а не путь реформ в рамках этой же системы, в которой и вы прекрасно себя чувствуете? Стоит ли того разрушение этого мира для построения той утопии, в которую вы, возможно, и сами не верите? На мой взгляд, социализм – это благие намерения, которыми вымощена дорога в ад.