[285, с. 16]. Смелость высказанных писателем идей в «Путешествии из Петербурга Москву», за которую он пострадал в эпоху авторитарной Екатерины Великой, сделала Радищева в глазах русских социалистов «первым русским революционером» (Ленин), «пророком и предтечей революции» (Луначарский) и «нашим святым, нашим пророком, нашим первым сеятелем, первым бойцом» (Герцен). Однако едва ли такая патетика была оправданна, так как Радищев если в чем и был первым, так это в совершенно верном прогнозе касательно последствий запоздалого решения вопроса с крепостным правом и землей – он призывал решить его чем скорее, тем лучше.
Виссарион Белинский, как и Александр Радищев, не был социалистом. Но его критическое отношение к крупному капиталу и «торгашам» (и положительное – к среднему классу), его рассмотрение технического прогресса как условие для прогресса социального, его материализм были питательными для следующих поколений мыслителей, которые уже открыто перешли к социалистическим идеям. Был в Белинском и определенный дух, который жаждал бесконечного прогресса, основанного на достижениях разума, отказе от старых форм бытия. Его взгляд на историю был вполне диалектическим, близким к научным социалистам. Возьмем в пример следующий пространный отрывок из рецензии на учебник Смарагдова: «Древний мир окончил свое существование… казалось, настал конец миру, светильник просвещения угас навсегда, и варварство должно было поглотить человечество. Но на рубеже двух миров… не переставал раздаваться всемогущий глагол жизни: да будет! И бысть!.. и Новая вера укрепилась и распространилась по лицу лучшей части земли, политический беспорядок переродился в монархическое единство, муниципальная система городов, основанная римлянами в Испании, Галлии, Британии и Германии, удержалась и развилась; римское право сменило варварские законоположения, и, наконец, для Европы воскресли и мудрость, и искусство, и гуманные формы гражданской жизни древней Эллады! Ничто из прожитого человечеством не пропало втуне, но все сохранилось, чтоб ожить в новых, более сложных и полных формах, чтоб войти, подобно питательным сокам, в новое общественное тело… И даже теперь, в наш век, холодный и расчетливый, положительный и мануфактурный… развитие человечества остановилось? Да, если хотите, оно остановилось, но для того только, чтоб собраться с силами, запастись материальными средствами, которые столь же необходимы для него, как и духовные! И эти паровые машины, эти железные дороги, электрические телеграфы – все это что же такое, если не победа духа над грубою матернею, если не предвестник близкого освобождения человека от материальных работ, унижающих душу и сокрушающих волю, от рабства нужды и вещественности!»